—Надеюсь, вы преувеличиваете. Ваша премия, кстати, зависит от того, будет ли пациент видеть, слышать и разговаривать — как минимум.
—В сраку.
—Но условия оплаты изменить нельзя.
—В сраку, я сказал. Там значилась какая-то премия. Но у меня нет такого большого мешка, поэтому — в сраку. Слушай, кореш, вы тут как хотите — можете придумывать всякие премии: за срочность, за качество… Мы, мясники, работаем по-другому. Я получаю за операцию. Я режу. Мне платят. Все. Я честный хирург — что бы там ни болтали всякие шкуры…
—Напомнили… — И Сэлэмэн полез в карман, достал пакет. — Ваши деньги.
Хирург небрежно сунул пакет в свой карман.
—Не проверяете? — усмехнулся Сэлэмэн.
—Лишняя работа. Или вы платите, как надо, или я иду в суд. И вообще — плевать.
—Пива добавить? — спросил Сэлэмэн. Он откупорил бутылку портера. — Я оплатил все. Полностью, золотом, через надежный швейцарский банк… В этом пакете ваша банковская книжка. Плюс уведомление, что мы оплатили все счета, гонорары ассистентам, компьютерное время и прочее и прочее. Но я надеюсь, что вы раздобудете где-нибудь хороший мешок — и я вывалю вам столько…
—Ладно, не буду отказываться. Исследования требуют денег, а мне не хотелось бы их прекращать. Мне хочется войти в историю медицины не как шарлатану… понимаете?
—Мне, кстати, хочется того же. Хотя, может быть, по другой причине.
Бойл отпил еще пива и задумался.
—Похоже, я опять вел себя как последнее говно. Извините. Всегда, когда выхожу из операционной, начинаю бросаться на людей. Я забыл, что он ваш друг.
Сэлэмэн вновь испытал те же чувства, что и в начале разговора: смесь жалости и облегчения.
—Нет, — сказал он. — Йоханн Смит мне не друг.
—Ну? А мне показалось.
—У него не было друзей. Я его адвокат, и он, естественно, платит мне за мою преданность.
—Понял. Тогда ладно. Тяжело, если мешаются всякие эмоции. Понимаете, прогноз при такой операции, по определению, не может быть благоприятным — уж это-то я знаю лучше всех остальных. Хотя… — Бойл задумался. Может,и получится… Группа крови одна, и объем черепных коробок близкий…
—А почему вы тогда так мрачно настроены?
—Господи! Вы хоть представляете, сколько миллионов нервных связей надо было восстановить? И сколько лет длилась бы такая операция? Мы соединили черепные нервы, сопоставили и сшили спинной мозг — и все. Теперь — как в рулетку… красное, черное…
—Понятно… И, значит, эти миллионы нервных окончаний — они что, как-то сами находят, с кем им срастаться? Ведь эти шимпанзе?..
