— Хороший коньяк, не правда ли? — Он посмотрел на Антона, боком сидящего на краю ванной с рюмкой в руке.
— Замечательный.
— Это французский, настоящий. Сто пятьдесят Долларов за бутылку.
— Очень хороший, — повторил Антон, допив рюмку и жуя конфету.
— Антоша, завтра утром сходи, пожалуйста, на рынок. У нас будут гости, пообедаем дома. Сами все с тобой приготовим, хорошо?
— Хорошо, с удовольствием.
— Устроим маленький праздник — я ведь обожаю готовить. Ни о чем не нужно думать, кроме того, что под руками. Это такое удовольствие… Дай, пожалуйста, сигарету… Спасибо. Это нужно делать только в состоянии полного душевного покоя, всего себя отдавать, тогда получится вкусно… Очень вкусно. — Он гладил рукой бедро Антона.
— Что покупать? — Антоша накрыл ладонью руку Лебедева.
— Утром решим. Устал я сегодня. Такая нервотрепка была…
Мастерская Юрани находилась совсем рядом с Ваниным домом — на улице Пушкинской. Огромный шестиэтажный грязно-серый дом под номером 10 уже несколько лет являлся прибежищем разномастных, разнокалиберных и разновеликих людей, либо занимающихся какой-либо формой творчества, либо существующих при тех и за счет тех, кто занимается. Квартиры дома служили мастерскими художникам, музыкантам, актерам, писателям, а также странным личностям, не являющимся ни теми, ни другими, ни третьими. Что они в этих квартирах мастерили, было неизвестно, но вид все имели бодрый и на судьбу не жаловались. На первом этаже в углу двора существовала ночлежка для бомжей, где зарегистрированные бездомные могли поспать и получить по тарелке супа или каши. Иногда на улице устраивались раздачи старой одежды разнообразных фасонов. Однажды летом какая-то организация, решив блеснуть благотворительностью, привезла целый грузовик военных резиновых штанов и сапог — «химзащиты». Никто не удивился, и за полчаса химзащиту растащили по углам запасливые обитатели Пушкинской, 10. Двор жил своей странной жизнью, и темп ее, и цель, если она вообще существовала, заметно отличались от тех, какими жил весь остальной город. Круглые сутки народ здесь колобродил, перетекая из одной мастерской в другую выпить, поесть, попросить сигарету или денег, соли или луковицу, позвонить — в некоторых квартирах имелись телефоны — посмотреть у наиболее респектабельных творцов телевизор.
В отличие от основной массы непризнанных гениев, населяющих этот грязноватый и неуютный ковчег, Юраня гением не был, но зато имел, кроме мастерской, еще и хорошую квартиру — большинство же проживали прямо на рабочих местах. Кроме того, он неплохо, а самое главное, регулярно зарабатывал. В двухкомнатной квартире, выделенной ему городскими властями под мастерскую, на кухне стояла работающая газовая плита, функционировало электричество, в комнатах было чисто, и вид помещение имело жилой, хотя ночевал здесь Юраня редко, а большей частью работал. В маленькой комнате имелись диван, видеомагнитофон, телевизор и аудиосистема, большая же вся была заставлена мольбертами, подрамниками с холстами, на огромном письменном столе у окна аккуратно лежали перья, карандаши, кисти, краски и прочие аксессуары, кормившие и поившие Юраню уже много лет.
