— Заплутал, что ли. Уж сколь времени прошло, а никак до дому не воротишься? — и далее, не интересуясь ответом: — Давай ещё пару бадеек из колодца притащи, а то нам потом постираться нужно будет.
Не, ну прям как зятьком помыкает! Свыклась уже, что ли? Отдала мысленно доченьку свою за него? А… не жаль.
Бадеек в кадушку вошло шесть, а ещё пару в корчагу, что сбоку примазана к печи, да в избу занес, да дровец притащил, да в топку подкинул. Пеструхе отнёс пойла и, усевшаяся доить корову Милена велела ему мыться пока баня горячая.
Уже и завечерело, так что хорошее дело. А то его сегодня что-то уже и ноги не носят. Так что с устатку горячий пар будет в самый раз. Снял с колышка в предбаннике веник, пучок мочала выбрал, горшочек со щёлоком разыскал, и радостно нырнул в тепло. Пару для начала дал немного, устроился на полке, вытянулся и блаженно расслабился. Разок-другой подкинул понемногу воды на раскалённые камни, но без рьяности, да и замер на животе, наслаждаясь действием жара на искусанную спину.
Сумрачно было в парной. Через крошечное окошко света проникало немного, а зажечь светильник он не позаботился. Да и сумерки наступили.
Слышал, как кто-то заворошился в предбаннике, но особого внимания на это не обратил: мало ли чего там хозяйке понадобилось. А потом скрипнула дверь и голос Натальи над самым ухом произнёс:
— Ну ты, мам, и исхудала. Кожа да кости.
Повернулся лицом к девушке, но она как раз отвернулась, чтобы затворить за собой дверь. А потом повернулась к нему и… мочалкой по морде это очень больно.
— Ты красивая, — только и нашел, что ответить. И занесенный было ковшик так и не опустился на его голову. Наталья не стали ни визжать, ни выскакивать обратно:
— Подглядывал, небось, когда я купалась? Там, на покосе.
Кивнул. А чего отпираться.
Веником они друг друга отходили как следует, и спинки друг другу тоже потёрли от души. Однако оба были смущены и ограничились просто мытьём. Собственно, у Натальи оказалось много дел с косой — длинные волосы требуют много времени. А царевича, чтобы не пялился и не смущал стыдливость её девическую, отправила в избу поторопить мать, пока не выстыло.
Милена, взглянув на сияющего чистотой царевича, посетовала:
— Что-то Наташка запропала совсем.
— Она как раз в баню пошла. Просила свету прихватить, — понятно, почему оплошала девушка.
Хозяйка выдала Грише чистые порты и рубаху, а то в одном полотенце на чреслах прохладно вечером, и отправилась мыться, поручив присмотреть за кашей. И чего, спрашивается, за ней смотреть — стоит себе в печи и томится. Его больше интересует внутреннее убранство дома.
