Когда, проголодавшись, она забежала в пустынный магазин за сладкой газировкой и вредным шоколадным батончиком, ей подумалось о том, до чего же скучен мир, в котором никого нет. И она не имела в виду людей - стоит ей убрать невидимую стену, которую она создала утром, чтобы ей не мешали работать, и сюда хлынут поселенцы, наполняя жизнью созданные ею формы. Нет, Василиса думала о другом - о басовитом жужжании шмелей, пении птиц и лае собак. Ее миру не хватало фауны, чтобы стать настоящим.
- И за чем же дело стало? - в тишине магазина, прерываемой лишь гудением рефрижераторов, чужой голос прозвучал неожиданно.
Затем послышался цокот копыт.
- Люциус? - обрадовалась Василиса. - Привет! Где ты был так долго?
Единорог аккуратно, стараясь не задевать содержимое полок, подошел к ней и фыркнул, указывая на батончик и газировку.
- А ты в курсе, что от этого случается диабет и гастрит? - ответил он вопросом на вопрос. - Почему вы, подростки, вечно жрете всякую дрянь? В двух кварталах отсюда есть отличный итальянский ресторан.
- А ты в курсе, что ты ужасно нудный? - Василиса из вредности надорвала упаковку батончика и демонстративно его надкусила. - Я тут творю, если ты не заметил, так что мне нужно много-много глюкозы.
- Тоже мне, творец! - надменно заметил Люциус. - Наворотила тут эклектики. Что это, а? - он кивнул в сторону окна, за которым китайская пагода соседствовала с небоскребом. - Что, я тебя спрашиваю? Кому нужны эти дурацкие здания вместо бескрайних лугов? Кому нужен кинотеатр и салон красоты?
- Ну, все это нужно нам, - растерянно сказала Василиса. - Нам, людям.
- Людям! - горько отозвался Люциус. - А как же я? Я, твой первый и единственный друг в этом враждебном мире? Обо мне ты подумала?
Под его напором Василиса попятилась. Все-таки, если забыть о том, что Люциус был сказочным существом, он выглядел здоровенным жеребцом с острым рогом на лбу. И кто знает, насколько этот конь был в своем уме.
- Прости, - попросила она на всякий случай. - Наверное, я немного увлеклась. А чего бы ты хотел? Я попробую исполнить твое желание, если, конечно, смогу.
Люциус тряхнул гривой и моргнул пушистыми белыми ресницами. Потом приблизил свою морду к ее лицу.
- Пожалуйста, - сказал он тоном Маленького Принца. - Нарисуй мне лошадку! - и прежде, чем Василиса успела умилиться его просьбе, добавил: - А то у меня, знаешь, уже яйца распухли от одиночества.
