- Спасибо, - Василиса с благодарностью приняла бутылку и тут же сделала приличный глоток прямо из горлышка. Жидкость тут же разлилась жаром, согревая Василису изнутри.
- Вы одна летите? - поинтересовалась неугомонная соседка. Что ж, этого следовало ожидать: раз уж Вася пьет ее коньяк, придется развлекать девицу разговорами.
- Одна, - ответила Василиса, решив не упоминать о десанте вампиров-телохранителей, что сидели сейчас в эконом-классе и, наверное, прислушивались к каждому ее слову.
- Вот и я тоже, - соседка вздохнула и снова приложилась к бутылке. - Я вообще-то с парнем собиралась, но мы поссорились. Так что я сдала его билет -- и вот... - она замолчала, глядя прямо перед собой. Ее голубые глаза тут же наполнились слезами, и Вася молниеносно протянула ей упаковку бумажных салфеток. В последнее время они у нее всегда были наготове.
- Спасибо, - соседка всхлипнула и аккуратно утерла платочком глаза -- так, чтобы не размазать подводку. Вася искоса рассмотрела ее - приятная, постарше нее нее лет на пять, темноволосая, одета неброско, но и не просто. Уж кто-то, а Вася разбиралась в стоимости вещей. С ее-то родителями и бойфрендом деньги не были проблемой. В очередной раз мысленно добавив к статусу своего мужчины приставку "бывший", Василиса сделала еще один глоток коньяка.
- Я - Катя, - соседка, поймав ее взгляд, протянула руку. - А вы?
- Василиса. Вася. И можно на "ты".
- Вот и отлично, - Катя улыбнулась. - Ну, за знакомство, что ли?
Они снова выпили. Катя тут же начала расспрашивать ее, в какой город та летит (в Убуд), в каком отеле остановится (оказалось, что в том же, что и ее новая знакомая), есть ли у нее знакомые на Бали (нет) или определенные планы на отдых (ничего конкретного). Выяснив все досконально, Катя, по всей видимости, сочла светскую часть беседы оконченной и тут же перешла в рассказу о своих сердечных ранах, нанесенных одним козлом по имени Антон.
В голове у Васи начало шуметь -- то ли от алкоголя, то ли от катиного стрекотания. Вот ведь -- они еще и не взлетели, а она уже нетрезва и устала от соседской трескотни. А до Бали, между прочим, лететь тринадцать часов. Устроившись в кресле поудобней, Вася нацепила на лицо выражение всепоглощающего внимания и тут же отключилась от разговора. В конце концов, в ее сердце тоже были раны, требовавшие внимания. На них-то она и сосредоточилась.
