— Ну пусть будет кино.
— Американское? — продолжала изумляться Зинаида Васильевна.
— Причем здесь американское! — недовольно от-1 ветил барин. — Это мое кино!
Шанталь съязвила:
— Странное какое у вас кино!
Барин совершенно неожиданно согласился:
— Пожалуй, вы правы — это мое странное кино!
— А как же нам в туалет перемещаться? — возмущенно воскликнула Шанталь.
— А сколько вам места надо для туалета? — раздраженно забубнил барин. — Все кусты вокруг ваши, я вам не нянька!
— Мы можем выйти? — неуверенно спросила Зинаида Васильевна.
— Можете, — легко согласился барин. — Идите, — только помните, что с вами случится, если…
Барин скривил рот в подобии улыбки. Голос его слегка осип:
— Поймите, уважаемые, вы для моего «кино» нужны целые, не попорченные. Я заинтересован в вашем существовании. Я не садист и не палач, в отличие от этого… — Он бросил взгляд в кусты. — Но у меня есть задание. Вам понятно?
Все трое дружно ответили:
— Нет!
Барин помолчал, потом продолжил задумчиво:
— Непонятливые. Но это не страшно. Я должен выполнить свое задание, и я его выполню. Объясняю последний раз — у вас на шее не простой кружочек, в нем программка есть. Называется «Круговая». Как только один из вас исчезает, двое других немедленно погибают. Поэтому берегите друг друга!
Пленники обреченно молчали.
— Веселее, уважаемые! — подбодрил их барин. — Если все сделаем как надо, может быть вас даже наградят!
Зинаида Васильевна удивилась:
— Кто же это нас наградит! Вы, конечно, извините, но нас совсем не за что награждать, от нас никакого толка. Мы ничего не знаем, мы случайные люди в вашей деятельности.
— Кто знал, что так все обернется! Как это у вас в марксизме-ленинизме: была случайность, стала необходимость. Вы — моя необходимость!
Даниэль и Шанталь крепко обнялись, как будто прощаясь с жизнью. На глазах у них появились слезы. Но барин не дал им долго переживать:
— Кто-то в туалет просился, так идите, пока я не передумал. И не страдайте попусту. Вам еще часто придется слезы проливать, успеете наплакаться!
Шанталь и Даниэль перестали плакать. Все трое начали, кряхтя, вылезать из машины. Металл на шее мешал двигаться. А может быть, им это только казалось.
— Пятнадцать метров — это сколько? — сказала Шанталь. — Мне кажется, что меня уже кто-то душит. Куда идти?
Зинаида Васильевна решила думать о чем-нибудь хорошем и веселом. Осматривая темную рощу, она вспомнила инструктора Георгия Ивановича Коло-тыркина, с которым работала в туристическом лагере. В походах рядом с ним всегда были две собаки: маленькая Вега и большая Волга. На привалах Вега сторожила рюкзак, а Волга вход в палатку, где Георгий Иванович держал все самое ценное: лекарства, вожделенную для каждого туриста воблу и синий тренировочный костюм (инструктор в нем спал как в пижаме). Если Георгий Иванович не находился в поле зрения, пацаны хулиганили, дразнили собак. Делали вид, что хотят украсть рюкзак, пытались влезть в палатку. Однажды Вега двоих покусала. Георгий Иванович и бровью не повел. Безобразия закончились. В пути Георгий Иванович сам решал, когда надо в туалет идти. Он вдруг останавливал отряд где-нибудь среди леса и громко командовал: «Девочки налево, мальчики направо!». Почему Зинаида Васильевна вспомнила об этом? Наверное, потому что прекрасное это время никогда больше не вернется. Из-за прилежно усвоенных походных премудростей воспитателю Зинаиде Васильевне, как и всем детям, вручили значок «Турист СССР».
