По данным картотеки уголовных преступников, этот субъект отсидел три года за изнасилование и нанесение ножевых ран пятнадцатилетней девчонке. Преступление было совершено восемь лет назад, с тех пор ни в чем дурном Солон не замечен. С фотографии на меня смотрит малосимпатичный субъект — вытянутое лицо, толстые губы, неприятный взгляд исподлобья. Такого типа я бы к себе в машину ни за что не пустила.
Звоню в больницу и сообщаю новость Лацо. Он просит меня приехать. Илеана в том же состоянии, в каком я ее оставила: хочет есть и спать, никакого другого интереса к жизни пока не проявляет.
С фотографией Солона мы терпим фиаско. Илеана никак на нее не реагирует.
— Выясни, где сейчас находится этот тип, и поговори с ним. — Вид у Лацо крайне огорченный. — Только прихвати с собой кого-нибудь. Если понадоблюсь, звони мне сюда.
В конечном счете я отправляюсь одна, выяснив, что Солон на работе. У бензоколонки, на глазах у людей, мне ничего не грозит! Проверяю, при себе ли снимки жертв. Если быстро управлюсь с Солоном, наведаюсь к словоохотливому владельцу кафе.
Северное шоссе нынче в моде — убеждаюсь я, увидев полосу, перекрытую из-за киносъемок. Меня одолевают предчувствия, я замедляю ход, и действительно: среди множества микроавтобусов и частных машин приткнулась знакомая серая «мазда». Через полминуты решение окончательно созревает. Отчего же так заходится сердце? Черт бы побрал Хмурого, я бессильна совладать с собой, все нутро мое рвется, навстречу ему!
Вылезаю из машины и направляюсь к месту съемок. У автостоянки околачивается кучка зевак. Меня окидывают беглым взглядом и равнодушно отворачиваются. За лесополосой, на поросшем травой лугу, суетится съемочная группа. Некий ретивый распорядитель с повязкой на рукаве подскакивает ко мне. Ленивым движением я достаю полицейское удостоверение и сую ему под нос, словно предлагая попробовать на вкус. Он что-то бормочет, забрызгивая слюной кожаные корочки, но дороги не уступает. Я отстраняю его и иду дальше. От моей решительности прыти у него поубавилось, и он отстает, напоследок недобрым словом помянув мою мать. На обратном пути непременно преподам ему урок вежливости.
К съемочной площадке я приближаюсь аккурат по команде «мотор!» и вижу, как Эзио и Даниэль набрасываются друг на друга. У Хмурого вид измученный, лицо небритое, сердце мое готово разорваться от любви и жалости, но я заковываю себя в броню. Серия выпадов и обманных движений длится минуты две, но вот нога Эзио резко взлетает вверх, и сраженный ударом в затылок Хмурый валится трупом. Все, судья может вести отсчет.
