— Платить придется тебе, у меня с собой ни цента, — предупредила я.
Питер заказал нам бренди. Я вдруг подумала, что это в первый раз мы с ним «вышли в люди». Во времена уик-эндов на вилле № 6 мы никогда не бывали нигде, кроме виллы или пляжа. Почему? Я не была уверенна, что ответ мне понравится.
Питер пил уже третью порцию и мрачнел на глазах. Я наблюдала за ним, а он порой смотрел на меня, а временами сквозь меня. Мы были похожи на двух фехтовальщиков, обменивающихся легкими, ничего не значащими уколами в ожидании, пока противник откроется.
— Эй, ты помнишь, что обещал сам себя донести домой, — я накрыла его руку своей, пытаясь сфокусировать на себе его взгляд, устремленный в сторону.
Он улыбнулся, но не мне, а красотке за соседним столиком. Та улыбнулась в ответ. Вот почему я никогда никуда не хотела с ним ходить. Но он, вообще-то, и не предлагал.
— А знаешь, Пипс, ты не права. Я не проиграл ни одного дела. Хотя мог бы. Восемь лет назад… Не то, чтобы это дело было важным, но я не хотел проигрывать ни одного. И не проиграл. Использовал заведомо ложные документы, подделанные клиентом.
— Я всегда знала, что ты враль, Питер Бролин.
— Ирония судьбы в том, что дело всплыло сейчас, когда я стал окружным прокурором. Поскользнуться на горошине в шаге от цели, — губы скривились в усмешке.
— Питер, ты как вор, что сожалеет о том, что его поймали, а не о том, что украл.
— Ты ничего не понимаешь, Пипс, — он опять криво улыбнулся, разглядывая бренди в своем стакане.
— Наверное. Я не сильна в юриспруденции. Чем это тебе грозит?
— Судебное разбирательство. Отставка. Вся моя карьера летит к черту.
— Но тебя ведь не посадят в тюрьму? Найдешь себе другую работу.
— Какую? Развозчика апельсинов? — со злой иронией спросил он.
— Ты же был юристом в частной компании.
— Во-первых, меня могут лишить права вести юридическую деятельность, а во-вторых, есть такая вещь как репутация, Пипс. После такого никто не решится иметь со мной дело.
— Но неужели скандал нельзя как-то замять. У вас влиятельная семья, связи.
Он залпом проглотил остатки бренди в своем стакане.
— Пробовал. Я пробовал, Пипс. Почти все, — он едко усмехнулся, но эта насмешка была обращена к нему самому.
Я хотела знать все, до конца.
— А твоя жена? Она ушла из-за этого?
— Она ушла, чтобы не портить себе карьеру.
Что я могла сказать? Я всегда знала, что между его и моим миром пропасть, но до этого момента, пожалуй, ни разу не осознавала, насколько она глубока. Я посмотрела в его глаза. Они были так же пусты, как стакан на столике перед ним.
