— Киска, тогда придется подарить тебе новый карандаш. Этот ты уже весь обгрызла.
Я замираю.
— Как ты меня назвал?
— Киска, — повторяет он, натягивая футболку.
— Еще раз назовешь меня киской — убью, — я произношу это спокойно, разделяя слова, чтобы он понял.
— А что? Тебе не нравится? — он небрежно пожимает плечами, оправляя футболку.
— Запомните, мистер Бролин, все ваши киски, мышки, зайчики остались в городе. Не нужно привозить их с собой.
Я откидываю с его лба влажные пряди, приподнявшись на цыпочки, целую в кончик носа.
— Ну все. Я поехала.
Дома, за ужином, мама швыряет мне тарелку так, словно это самый настоящий летающий объект. Она не выносит Питера, совершенно справедливо полагая, что это из-за него у меня ничего не вышло с Ником. Поэтому, уже год как уик-энды превратились в семейную проблему. Я успеваю поймать тарелку, когда она балансирует на самом краю стола.
Рабочая неделя летит быстро. В четверг раздается звонок.
— Бролин, только не говори, что ты соскучился.
— Нет, … то есть да.
— Оговорка по Фрейду, — смеюсь я.
— Глупости, Пипс, я звоню сказать, что в эти выходные буду занят. Может, сходишь куда-нибудь со Сьюзан?
— Не бойся, я найду, чем себя занять.
— Эй, смотри не переусердствуй.
— Ладно, пока.
В субботу я приглашаю Сьюзан выпить пива и сыграть в боулинг.
— Как у тебя дела с твоим законником?
— В прошлое воскресенье он назвал меня киской.
— И? Что это значит?
— Это означает начало конца.
Сьюзан сочувственно кивает.
— Я тебя предупреждала.
Я смеюсь.
— Спасибо, только я все сделала с точностью наоборот.
В следующую субботу я по обыкновению заканчиваю апельсиновый завоз на вилле № 6. Билл, помогавший мне, возвращается на фургоне на ферму, а я остаюсь ждать Питера. Первые уик-энды он появлялся рано, но теперь все чаще опаздывает. Чтобы чем-нибудь занять себя, я выжимаю фреш.
Когда он появляется на пороге, то по привычке застывает на несколько мгновений, прислонившись к дверному косяку.
— Как дела у заводного апельсина?
— Хорошо, как видишь, — отвечаю я.
Питер подходит и, приподняв меня, сажает на кухонный стол.
— Привет, — говорит он, целуя ямочку между ключицами.
— Привет, — выдыхаю я где-то у его виска.
Языком он игриво принимается рисовать узоры у меня за ухом.
— Щекотно, — шепчу я, крепко обнимая его.
Он здесь, рядом. Я зарываюсь носом в его шею. Как бы мне хотелось, чтобы это продлилось чуть дольше — его тепло, его запах, его объятия.
— Бролин, как ты отнесешься к тому, что мне придется уехать на несколько месяцев? — спрашиваю я, когда на закате мы лежим на диком океанском пляже.
