В то же самое время для кишинёвского руководства тот берег Днестра превратился в предмет одержимости, в своеобразный фетиш. Постепенно весь смысл существования власти свёлся к борьбе с «тираспольским криминалом». По крайней мере, эта идея полностью подчинила себе оба вектора молдавской внешней политики, восточный и западный.
В отношениях с Россией из-за приднестровского вопроса мы уже, возможно, потеряли больше, чем когда-либо сможем обрести. За возвращение нашего вина на российский рынок пришлось заплатить слишком высокую цену. «Специалисты» из московских комиссий открыто заявляют о том, что они будут осуществлять «повсеместный контроль качества молдавской алкогольной продукции». Дожили — теперь нашу винную промышленность на абсолютно официальных основаниях контролирует Москва. Если это не потеря экономического суверенитета, то что же?
На западном направлении наше правительство, руководствуясь принципом «Мы боремся с Приднестровьем, а вы нас евроинтегрируете», как уже говорилось выше, практически устранилось ото всех процедур этой самой «евроинтеграции», сосредоточившись на изматывающем противостоянии с Тирасполем. Кишинёв считал, что его собственная роль в «евроинтеграционных» процессах ограничивается днестровской грызнёй, всё остальное пусть решает Запад. Действительно, если не хочется думать самому, не стоит удивляться, если за вас это начнут делать другие. Теперь все тяготы вхождения Молдовы в «сообщество цивилизованных государств» взяла на себя Румыния. Владимир Воронин почему-то сильно удивляется, когда румынский президент официально объявляет Молдову частью Румынии, а чиновники из Евросоюза дают ему полный карт-бланш, передавая Бухаресту право на выдачу молдавским гражданам европейских виз и привилегию вести всю европейскую «политику соседства» по отношению к нашей стране. Румынские политики, видя полную пассивность молдавской власти и несостоятельность той линии, которую она продвигает по отношению к Европе, действуют смело и решительно. Их задача предельно проста — убедить весь мир в том, что это нелепое политическое образование под названием «республика Молдова» просто не может существовать самостоятельно. И им это удаётся — по крайней мере, в головах отдельных европейских чиновников Молдова уже стала частью Румынии. И в этих условиях от полной потери даже номинального суверенитета нас удерживает, опять же, лишь наличие Приднестровья. Но, как выясняется, реализация пресловутого «плана Белковского» уже не за горами.
