С нами увязались — под предлогом постирать кой-чего на речке — и девицы, не пропускающие безучастно такого события, как визит красивого оруженосца из Куси. Они держались своей стайкой, чуть поодаль, бродили босиком по блестящей солнечной отмели и бросали в нашу сторону яркие взгляды. Где-то среди деревенских девушек была и Аликс, подружка Рено — та самая, которой он так часто передо мной выхвалялся. Только одна девочка, куда ниже наших вилланских красоток, но пряменькая, как тростинка, оставалась в мальчишеской компании и общалась с нами почти на равных: ты, Мари. Одиннадцатилетняя, ты еще не обрела женственных форм вроде тех, которыми недвусмысленно щеголяли босоногие девицы на мелководье; такая же плоская и худенькая, как я сам — сквозь рубашку и шенс каждая косточка просвечивает — ты радостно смеялась вместе с юношами, поворачивая туда-сюда на тонкой шее голову, венчанную блестящими золотыми волосами. Они у тебя отрастали очень быстро, и теперь почти уже достигали пояса — слегка перепутанные от беготни на воздухе, но все равно очень красивые.
Эд, к превеликому моему удивлению, не обращал на свою нареченную невесту — на тебя — ни малейшего внимания. Будто тебя и не было. Он пару раз перемигивался с притворно-стеснительными вилланками, теми, что покруглее в бедрах и на груди (изображая из себя настоящего мужчину, даже отпустил пару дурацких шуточек, но первый же смутился, заскучал и перевел разговор на военные галеры византийцев и вообще на пиратов и морские сражения. Никогда не прижилась у моего брата привычка пошлить и болтать о женщинах — даже старательно прививаемая ему друзьями-отроками в Куси.) А вот на тебя он даже не взглянул — видно, для него ты казалась тогда совсем девчонышем, он не привык с такими общаться, да и присутствие твое его явно смущало. Брат больше разговаривал со мною — чему я был несказанно рад.
Я рассказал брату несколько невинных историй, почерпнутых в деревне; у него было куда больше новостей — и про жизнь в замке, и про двенадцать пэров Карла Великого, и даже про то, как на недавней «горячей» ярмарке в Труа оруженосец из их компании на спор одним ударом разбил нос противному меняле, за что, конечно, заплатил ломбардцу штраф из своего кармана, но от друзей за выигранное пари получил втрое больше.
Так весело беседуя — а младший священников сынок даже на свирели нам сыграл, он у пастухов научился — мы добрались наконец до желанного косогора, чисто «мужского» места купания. Деревенские девицы смотрели издалека, но подобное внимание к своим особам не только не возмущало юношей — скорее им льстило. Они живо поскидывали одежду и принялись, выхваляясь друг перед другом и перед красотками на мостках, с плеском нырять в реку, поднимая такие тучи брызг, что они долетали даже до моих щек.
