— И того гляди навернешься о камень. Ты овец на выгон водил? Случалось? В тумане о свою же овцу споткнуться — самое оно… И башмаки все насквозь мокрые. А босиком холодно, аж ноги сводит.
— А то как же. Я даже однажды с пастухами в летний перегон ходил! В кабане[17] пастушьей ночевал с артелью. У нас был один пастух, Раймон — еретик, но парень ушлый — он такие истории страшные рассказывал ночью, что и по нужде выйти все боялись!
— Про умерших?
— И про умерших тоже. Что они вьются вокруг нас, носятся в воздухе повсюду… Я мелкий тогда был, верил во всякую еретическую ерунду, так и представлялось — вот выйду, а они как набросятся. Ничего даже не сделают — а просто как появятся из темноты, б-р-р!
— А разве они не могут? К нам в Прад армье раз приходил, душепосланник. Он по наших покойных такое рассказывал — за деньги, конечно, не бесплатно — говорил людям, что им покойники хотят передать! Кто просит долги за него заплатить, кто велит своей вдове больше замуж не ходить, кто наоборот всем доволен… Но главное — все они, духи эти, и впрямь носятся по воздуху туда-обратно, мучаются за земные свои прегрешения!
— Армье? Его же потом наверняка отлучили! Врал он все, армье этот, просто денег хотел заработать, не видел он никаких духов! Как ты себе это представляешь? Вьются они, что ли, как мотыльки над лугом? Тогда бы мы и вздохнуть-то не могли, чтобы не проглотить с воздухом какого-нибудь духа: представь, сколько уже на свете людей умерло — их куда больше, чем живущих! Духи идут на суд Божий, и сам Господь решает, где им пребывать после смерти — и никак уж не на земле, а либо с Ним на небе, либо в преисподней, а просто людей, которые грешили, но Господа любили, отправляет на время в чистилище. Постой, так я ж знаю вашего армье наверняка. Седой такой, лохматый, с длинным носом? Вроде иудея?
— Вроде иудея, да… Но окситанец вроде, как все, и денег брал не так чтобы много. Моя мать у него про свою сестрицу гадала…
— Так это точно наш Симон! Симон Армье, бывший ризничий! За свои бабьи сказки он потом наказание получил — столько лет дурачил головы всему Мон-Марселю, а вот, оказывается, и в Праде еще воду мутил… Подожди, ты у нас в Мон-Марселе-то бывала?
— Разок была, да — давно уже, совсем девчонкой. Отец меня возил как-то на Пасху. Сватать хотел за сына своего кума — Марселя Альзу-Кривого, знаешь его? Хозяйство у него было крепкое, хоть и на отшибе, а зарабатывал вроде тем, что башмаки тачал… Сам дубил кожи…
