— Епископского нотария, думаю, к нам в Каркассоне и приставят, — оповещает братию Гальярд. — А секретарем с собою я попросил бы отправиться брата Аймера, если будет на то его согласие; это работа для него не новая, и в прошлый раз он справлялся более чем превосходно…
Говорит приор так, будто дело уже решено; брат провинциал благосклонно кивает молодому монаху, и Анри-Констан уже поворачивает носатую умную голову, полон своей радости, хочет выказать радость и Аймеру — мол, не век же новициев муштровать, хорошо хоть развеяться ненадолго, в Каркассон так в Каркассон… То немногое, что еще отравляло сердце Аймера со вчерашнего вечера, мешало радости подниматься пузырьками от живота до самого горла, внезапно собирается твердым комком. Все хорошо будет, понимает Аймер, вставая — розовый и польщенный, с яркими синими глазами, недурной богослов, а вот теперь Гальярд зовет его с собой, и он находит глазами Антуана, улыбающегося ему от противоположной стены. Торчат из рукавов туники заляпанные чернильными пятнами руки, ученические лапы, не то мужские, не то детские. Розарий чинно лежит на коленях, а не метет по полу, как у большинства. Хороший мальчик, паинька да и только. Как же все будет хорошо, и Аймер наконец сможет обрадоваться по-настоящему.
— Благодарю вас за щедрое предложение, за доверие ваше, брат приор… Только вот я искренне думаю, что к секретарскому назначению сейчас непригоден.
— Что? — Гальярд как будто не сразу поверил, переспросил; короткие брови его поползли на лоб. Аймер смущенно улыбнулся.
— Брат Гальярд, ей-Богу, дурной из меня спутник будет; предлагаю и прошу взять на мое место брата Антуана, благо проповедническое назначение ему не досталось, свободен он, и с секретарскими обязанностями куда лучше моего справится…
Аймер тщетно старался не глядеть наискосок — все равно видел огромные пятна, Антуановы глаза, такие широкие и несмысленные, прямо как четыре года назад. Гальярд хлопнул по подлокотникам приорского кресла обеими руками и с трудом подавил смех.
— И чем же вы объясните свой отказ, брат Аймер? Только не говорите, что вы неграмотны и не читали еще «De unitate» мэтра Альберта! Знаю — читали, и латынь у вас хорошая, — ввернул он что-то вовсе уж к делу не относящееся. Переутомился, что ли, сегодня ваш приор, недоуменно переглянулся провинциал с келарем. Великан Мартин только плечами пожал.
— Грамотность грехам моим, увы, не помеха, — залихватски как-то сообщил Аймер, улыбаясь так открыто, что даже брат провинциал заулыбался ему в ответ. — Хочу покаяться всему капитулу, что не так давно солгал вам и братии, сказавшись нездоровым, чтобы получить немного уединения в печали и потешить чрево вином. Отче, согрешил я, — он уже шагнул вперед, уже согнул колени, чтобы по обычаю простереться посреди залы под взгляды изумленной компании; Гальярд жестом его остановил.
