Elwin, Elwin, молись, ибо что еще делать теперь.
Рыцарь в ржавых доспехах, с забралом без прорезей глаз,
Взял твой след, и догонит, и нет избежавших его.
Может, имя его — Справедливость, а может, и Смерть,
Но поединок будет, и в нем ты ответишь за вас,
За всех, ушедших с крестами, и не понявших всего.
Тверже стали и дерева, и тверже сердец — земля,
Блаженны усталые, ибо их есть покой земной,
Но вдвое блаженней усталых тот, кто еще стоит —
Без знамени и без славы, без имени Короля,
— И облака, смеясь, текут и кружатся надо мной —
Благочестивый рыцарь сегодня будет убит.
Своими, всегда своими, и будет безумно жаль,
Потом они будут думать, и кто-то сойдет с ума,
И кто-то, не в силах подняться, скажет, что видел свет.
«А этот рыцарь был чист, вот только одна печаль —
Он знал, что такое свет, но не знал, что такое тьма,
Но плачьте, братья, отныне среди нас его больше нет».
…Но говорят, Господень дом
И для ушедших сим путем,
Вдали от мира, так вдали,
Среди песков Святой Земли,
Не сделавших последний шаг —
— О, говорят, открыт. Да будет так.
