- Вот это мысль! - восхитился Брэк. - Учитель, ты существуешь!
Праматерь чуть не плакала, так ей было грустно. Она уже привязалась к Галилею и даже успела немножко его полюбить. Как своего дедушку. У Праматери никогда не было дедушки, но если б он был, она бы его вот так полюбила. Как старика Галилея. И ей было б жаль, если б он должен был умереть.
Но Брэк уже держал в руках пленку с веселой музычкой, а Метр разливал в бокалы вино.
- Вы хотите меня убить? - спросил Галилей. - Именно сейчас, в самую важную для меня минуту?.. Но ведь вместе со мною умрет истина... Послушайте... Я обращаюсь к суду Святой Инквизиции... Милосердной и Святой Инквизиции...
Учитель нажал на рычаг. Все было кончено.
Сразу стало так тихо, как будто одновременно выключилась вся жизнь - и в комнате, и на улице.
- Это ужасно, - сказала Праматерь, и слезы потекли по ее щекам.
Метр стал совсем маленьким. Он молчал.
- Ты хотел что-то поставить, Брэк? - Учитель никак не мог снять пленку с магнитофона. - Где же твоя музыка, Брэк?
- Вот, - протянул Брэк свою музыку, но так, что Учитель не мог ее взять, а Брэк и не спешил помочь ему дотянуться. - Вот она. Вот.
- Который час? - спросил Метр и посмотрел на часы. - Впереди еще целый вечер...
- Целый вечер, - сказал Брэк. - Целый вечер.
- Перестаньте повторять! - крикнула Праматерь, и сама повторила: Целый вечер...
- Давайте выпьем, - предложил Метр. И погладил скульптуру Байрона.
