Во-вторых, была музыка. Никто не заметил того момента, когда она началась, но позже Марк напел мелодию, и все, даже «глухой» Аллен, согласились, что слышали именно ее. Хотя Клара слышала орган, Гай — флейту, Марк — трубы, Роберт — «что-то струнное», а Аллен и Мария считали, что мелодию выводил человеческий голос, очень высокий, но непонятно чей. Мария склонялась к тому, что голос был мужской, а Аллен — что женский, похожий на Кларин. Но одно неоспоримо — музыка была, и она была прекрасна.
И, наконец, в-третьих… Аллен видел льва. Он шел на задних лапах, сложив широкие золотистые крылья за спиной. Он нес колокольчик и звонил в него перед причастием, служа священнику, как министрант. Лев был белый, и широкое лицо его напоминало человеческое. При всем этом лев присутствовал на мессе совсем не в том смысле, в каком Аллен и остальные граалеискатели, даже не в том, в каком здесь были музыка и свет, — лев на самом деле находился очень далеко отсюда, и Аллен понимал это очень ясно, даже когда тот проходил, едва не задевая его гривой. Клара видела, что Йосеф стоит по колено словно бы в крови — но это была не кровь, а цветы, алые розы, целое поле роз. Мария видела ребенка, маленького мальчика в белой одежде министранта, который прислуживал священнику. Гаю казалось, что вокруг алтаря растут деревья и сплетают для церкви свод из ветвей. Роберт сказал странно: «Я стоял на мессе в большой толпе. Я видел — не глядя, — что вокруг нас рыцари, все в доспехах, с опущенными лицами; все они пришли на мессу, и было их множество. А может быть, и нет… Я не знаю». О том же, что видел Марк, не рассказал он никому, и сразу после мессы, когда все отправились к трапезе, еще слишком исполненные виденным, чтобы говорить, он ушел в лес, не сказав никому ни слова.
Вскоре он вернулся, и, посмотрев на него, никто не стал его расспрашивать. Он сел на траву и вместе со всеми приступил к еде.
— Йосеф, — нарушила общее молчание Клара, и все посмотрели на нее. — А что видел ты? Мы все рассказали, а ты… молчишь. Ведь ты видел?..
Священник молча кивнул.
— Что? — жадно спросил Аллен, и все невольно улыбнулись.
— Свет. Не знаю — свечной или небесный. Но понимаете, главное, что я видел, — это то, что я делал. Мессу. Чашу в своих руках. То, Что в чаше. Пресуществленное вино. Хлеб. — Он как-то по-детски улыбнулся. — Наверное, это можно назвать видением. По крайней мере большего я не видел никогда, я же не визионер, как вы все. Может быть, увижу. Хотя и этого — неизмеримо много. Вы понимаете?..
