Сутенер приказывает таксисту ждать, мы входим в соседний с рестораном подъезд и на лифте поднимаемся на пятый этаж.
Вася Дрозд ожидает нас в шикарной квартире необъятных размеров с евроремонтом. Кроме него, там еще человек семь-восемь, все молодые ребята с армейскими стрижками и такими лицами, как будто они пришли на кинопробу на роль Иванушки-дурачка и не успели из этой роли выйти, как им еще и промывание желудка сделали. При нашем появлении в их глазах появляется новый блеск, что ни блондинке, ни тем более мне не нравится, поскольку свидетельствует о том, что молодые люди рассчитывают попользоваться тем, что останется от нас после Васи. Я знаю, что всех их ждет большое разочарование и даже, может быть, огорчение, хотя понимаю, что с каждой минутой задача, стоящая передо мной, становится все сложнее и сложнее, поскольку, если раньше мне нужно было отделаться от одного сутенера, которого, кстати, дальше прихожей не пускают, то теперь предстоит разобраться с бандой боевиков.
Самому Васе на вид лет сорок. В молодости ему съездили пару раз по физиономии, видимо, лопатой, отчего он производит впечатление человека более разумного и умудренного жизненным опытом, нежели окружавшая его братва. Он встречает нас в гостиной за праздничным столом, заставленным всяческими яствами и напитками. Все присутствующие уже навеселе и теперь их тянет «на клубничку».
Блондинка, беспокойно оглядывая всю честную компанию, через силу улыбается и, видимо, преодолевая страх, восклицает:
— Привет, ребята! Давайте знакомиться. Меня зовут Анжелой, а это моя подруга, Света…
Однако на ее слова никто не реагирует, взоры присутствующих направлены на меня. В комнате воцаряется тишина. Неловкое молчание нарушает Вася.
— А это что еще за пугало?! — у него очень высокий, совершенно несоотносимый с внешностью, голос; наверно, за это он и получил прозвище «Дрозд».
Два парня подобострастно ржут, а я, как это не смешно, даже расстраиваюсь, что меня обзывают «пугалом».
— Алло, Малыш, — кричит Вася Дрозд, — ты кого нам привел?
В комнату входит сутенер. Он застенчиво улыбается и выдавливает:
— Обижаешь, Дрозд. Девочка — пальчики оближешь, отвечаю.
С этими словами он срывает с меня смирительную рубашку, и я остаюсь в чем мать родила, да и то — чужая. Мне становится стыдно, я чувствую, что краснею, и пытаюсь руками прикрыть интимные места.
— А чего она в смирительной рубашке-то? — удивляется Вася. — Ты где ее нашел — в Белых Столбах что ли?!
