правила, усвой. Они никоим образом не совпадают с правилами мира, о
котором ты читал в книжках. Любовь, добро, красота. Да о чем ты?
Валентину главное спасти собственную шкуру и он будет тебя только
поощрять. Естественно, в бизнесе, как и в политике, если это не одно и то
же, есть свой кодекс правил, но понятия любви и нравственной чистоты
ему противоречат, а значит, отметаются как ненужные, мешающие.
– У меня не завидное положение. Мир из книжек? Последняя книжка,
которую я прочитал, была дневником одной девушки как раз в том же
положении, о котором ты рассказываешь. Она очень любила своего отца,
гения от науки, а он ее вообще не замечал, как и не заметил того, что она
сознательно опустилась на дно, стала шлюхой, наркоманкой, алкоголичкой
и в результате покончила жизнь самоубийством, хотя боялась этого
больше всего на свете. А ее отец? Он забыл, что такое отцовские чувства,
любовь, сострадание ради своего дела.
– Это твоя история.
– Нет. Девушка знала, на что идет. А я в дерьме не по собственному
желанию. Хотя по версии Валентина, если таковая существует, именно так
и выходит, я наставил подписей в смертельных документах, отправился в
лес, разодрал на себе одежду, связал руки и… В общем, поставил себя
хорошую такую подножку. Вот в это я верить отказываюсь, хотя и люблю
Валентина до самозабвения.
– Не верь ему.
– Черт, какой же ты мнительный. Надо же хоть во что-то верить.
– Все мои друзья говорят, что я мнительный. Я, например, убежден, что
детский мир рухнул не случайно.
– Тут не надо быть подозрительным, это предопределено процессом
111
взросления. Детский мир рушится с получением опыта, физического по
большей части…
– Ты не понял. «Детский мир» – магазин.
– Рухнул?! Да ты что?
– Говорят, старая постройка, трещины какие-то не заметили. Обрушились
три стены и почти все внутренности, около тысячи жертв. Ты, вообще,
газеты читаешь?
– Нет. В квартире №44 нет даже телевизора. Никто ни о чем не знает. И
ничем не интересуется.
– Странно. Это пару недель назад случилось. Должны были хотя бы
слухи дойти.
– Ты поживи здесь пару недель заместо меня – совсем удивляться
разучишься.
– Вот, кстати, эта квартира. Какого черта ты здесь торчишь? Наверное,
твой Валентин не раз сказал, что это твой новый дом, что надо его любить.
Тебя здесь пришьют случайно, и все дела с концом.
– Я не могу вернуться домой. Вдруг Валентин говорит правду, в таком
