поставил себя в очень трудную ситуацию, когда или становятся
отшельниками, питаются лесными ягодами и заботятся исключительно о
духовном развитии, или заранее знают о летальном исходе. Обрекать себя
на духовные поиски где-нибудь в горах Урала или лесах Тайги я точно не
собирался…
Неожиданно я расхохотался. Валентин терпеливо ждал объяснений.
– А, может быть, я все-таки выбрал лесную жизнь отшельника и по
неопытности чуть в этом лесу не сдох.
На меня опять напал истерический смех.
– Ладно, думаю, вам стоит успокоиться, – сказал Валентин. – Я продолжу
свое расследование. Кстати, если хотите, можем сегодня вечером вместе
поужинать.
Я согласился и повесил трубку. Мое и до того тяжелое положение
заметно ухудшилось. На счету в банке лежали все деньги, полученные в
наследство от отца – сумма не малая, ежемесячно приносившая проценты
в несколько тысяч долларов. Я не помнил об этом из-за амнезии, но, даже
вспомнив, поделать ничего не мог – всеми моими сбережениями отныне
распоряжается кучка бесталанных чиновников. И, может быть, именно я
способствовал финансированию уродливых проектов неудачников вроде
моих соседей, так что все проклятья со стороны приверженцев
минимализма и людей с хорошим вкусом теперь по делу падали на мою
голову, на меня, горе-мецената, нищего-эксцентрика. Да о чем я вообще
думал, так себя подставляя?!
Целый день я огрызался на соседей, в особенности на Ваню, не вовремя
мне подмигнувшего. Таким озлобленным они меня давно не видели.
Вечерний ужин с Валентином тоже не принес облегчения – пришлось
105
ждать два часа, а мой кумир так и не появился.
Даже не соизволил позвонить и извиниться. Ведь я сидел в кафе
«Совсем больные» за столиком для двоих, и все заведение смотрело на
меня с нескрываемым ехидством, как на человека, отчаянно пытающегося
убедить окружающих, что его личная жизнь бьет ключом.
На следующий день произошло странное событие. Я вернулся в
квартиру №44 из продуктового магазина и обнаружил у себя под дверью
посылку внушительного размера. Ее доставили на мое имя курьерской
службой, как объяснил Борщик, и я без особых сомнений решил, что это
Валентин пытается загладить свою вину.
Довольно нетривиальным способом. Я внес тяжелую коробку в комнату,
поставил ее на кровать и надорвал обертку. Мне чудом удалось
