произошло, отмахивался от любых активных действий и готов был
смириться с ничтожным и противным положением, в котором неожиданно
очутился. Конечно, не разговор с Леной оказал на меня такое благотворное
влияние и тем более не жизнеутверждающий подарок в виде Порше. При
том, что моя самооценка пробудилась от долгого сна, снова уважать я себя
не стал, и вряд ли это вообще когда-нибудь должно было случиться. Я
просто признал, что строить жизнь заново, даже начав с малого, - это не по
мне. Сделав такой выбор, я бы повторил судьбу навеки сгинувшей Нелли –
девочка попыталась кому-то чего-то доказать, но первое же препятствие
выбило ее из колеи, и она тут же предпочла борьбе медленную
деградацию и жалкое смирение. Я не вижу смысла в борьбе за себя. Если
ты себя в грош не ставишь, какие права тут можно качать, чтобы не
противоречить изначальной установке? Мне другое нужно было при
отсутствии чувства собственного достоинства и хоть какого-то смысла
жизни – мне хотелось умереть не в клоповнике, а в своей любимой
76
квартире, где все устраивает и ничто не раздражает. Я вовсе не
планировал вывести на чистую воду своих обидчиков, просто
предположил, что встреча с ними неизбежна, коли я решил выбивать
фамильный склеп в центре Москвы. А там уж, будь что будет, у меня
только одна настырная картинка в голове: восьмидесятилетний, весь
облепленный раковыми заболеваниями, на вид эдакое мужское
воплощение престарелой Элизабет Тейлор, я медленно угасаю в своей
любимой кровати с триллионной сигаретой в зубах. Что еще нужно для
полного счастья человеку, который понял, что жизнь – дерьмо еще в
двенадцать лет, и ни разу на это не жаловался?
Диего я бросил по дороге, заверив, что сторонняя помощь на этот раз не
понадобится, а сам за пару минут добрался до своего дома. В окнах моей
квартиры свет не горел. Припарковав машину, я зашел в подъезд и быстро
поднялся на свой этаж. Дверь не заменили, замки тоже. Я прижался ухом к
двери, как тогда, когда только начал постигать всю мерзость своего
положения, и попытался услышать какие-нибудь чуждые звуки. Тишина.
Только уличный шум сквозь открытую форточку. Ничего не изменилось. На
всякий случай я позвонил, заготовив стандартную историю о
