За три месяца, рассказывал Джаспер, он побывал в четырех интернатах при частных школах для мальчиков.
Из двух его выперли, из двух он сам сбежал. А если бы его не выперли из первых, сбежал бы тоже. Потому что в этих интернатах, по словам Джаспера, все ужасно. Учителя — гнусные, старшие ребята — еще гнуснее. А для него, непохожего на всех, там особенно плохо. Потому что он неловкий и неспортивный.
Мы спросили Джаспера, почему его отсылают в интернаты.
— Так хочет отец, — ответил он.
— А почему они этого не делают с твоим братом Томом? — спросила Билли.
— His father is not mine (У нас разные отцы), — коротко ответил Джаспер. Мы ждали, что он еще что-нибудь добавит, но, видно, ему не хотелось говорить об этом.
Ясно одно: Джасперу — за четырнадцать, а Тому — чуть меньше тринадцати. Значит, его мама, когда он был совсем маленьким, развелась с его отцом, вышла замуж за другого и завела Тома. Такое часто бывает.
Вторник, 28 июля
Среда, 29 июля
Четверг, 30 июля
Пятница, 31 июля
В эти четыре дня ничего примечательного не произошло. Мы с Джаспером ходили купаться в лягушатник одни, без мамы. В воде Джаспер не был недотепой. Он нырял и плавал как рыба. Торчал в воде, пока не покрывался гусиной кожей.
В четверг ходили в Пратер. Тоже без мамы. Теперь уж на мои «табельные» деньги.
Мы с Билли старались скрыть от мамы неряшливость Джаспера. Подбирали грязные салфетки, пустые пакеты, грязные вещи. (Джаспер ничего этого не замечал. Значит, он расшвыривал все ненарочно.)
Мы надеялись укротить маму. Удалось ли нам это, не знаю. Но теперь у нее не было повода сердиться на Джаспера, Она и не сердилась. Лишь страдальчески глядела на все происходящее. А то, что он по-прежнему не являлся обедать и ужинать, находила ужасным.
В пятницу за ужином она сказала папе:
— Даже из соображений рационального питания не может так продолжаться. Молоко — вещь полезная. Но нельзя же ограничиваться только им!
— А ты открой кладовку, — предложила Билли, — он и возьмет, что ему нравится.
(Как только мама обнаружила, что Джаспер ночами добывает себе пропитание, кладовка была заперта, а ключ подвешен к маминой связке.)
Но мама была против Биллиного предложения.
— Он неправильно питается, — сказала она. — Это же сразу видно. Иначе он не был таким обрюзгшим монстром.
Тут я резко отодвинул тарелку и вскочил.
— Ты больше не хочешь? — спросила мама.
— Нет! Я не могу слышать, как ты оскорбляешь моего друга!
А потом я сказал папе:
— Ты всегда хотел, чтобы у меня был друг. Теперь он у меня есть. И я не позволю его оскорблять!
