— И это берсеркеры? Это же прекрасно!
— Не перебивай. Тем более, когда не права. Это мезоморфы. А берсеркеры способны в бою впадать в так называемую «боевую ярость». Она затуманивает разум, тело работает на чистом адреналине, боец становится воплощением, выражаясь фигурально, живого огня. Престают существовать понятия боли, усталости, холодного расчёта, остаётся только ярость, жажда крови, боя.
— А они могут быть одновременно и тем и другим?
— Чем и чем?
— И мезоморфом и берсеркером?
— Нет. Ни в коем случае. При мезопереходе требуется высокая концентрация, а при впадении в состояние берсерка с точностью да наоборот. Это просто гибель бойца в любом случае. Ещё следует отметить, что берсеркеры бывают контролируемые и безконтольные.
— Аж заслушался, — проговорил гном, — тоска по своим что- то одолела.
— Да все-таки ты доходчиво объяснишь, что с твоим братом не то?
— Так вот. В нашей семейке он старшенький. Гордость семьи. Тьфу, на него. Боец. Защитник. Идиот с мозгами набекрень и с секирой наперевес. А я паршивая овца.
— Это почему ещё? — искренне удивилась Р’оук.
— Не понятно, что ли? Не боец я. А родичи, не знаю, до какого колена, бешеные дуболомы. А я торговец. Не по мне вся эта боевая премудрость. Не моё. Что скажешь — позор всего рода.
— И что?
— Вот сейчас братишка, не знаю, почему пришёл. Не верится мне, что он соскучился. И то ли с контролем у него проблемы, то ли ещё что похуже. Что конкретно — не знаю. Одни догадки.
Гном замолчал. Вздохнул. Единым махом осушил кружку.
— Припёрся ещё, как плитой гранитной стукнутый, он, правда и так стукнутый, а тут тихий, спокойный, и, что больше всего пугает, вежливый. Ходит как собака побитая, в глаза заглядывает. Ох, не к добру это. Не к добру.
Из города троица вышла, когда солнце переползло зенит и тихо покатилось к краю горизонта. Чистое небо заволокло дымкой туч. Буйство грозы прекратилось и переросло в мелкий не по-летнему сеющий дождь. Путники по виду напоминали мокрых мышей вынужденных иммигрировать в соседний погреб.
Р’оук, сдув с носа каплю дождя, тихо про себя порадовалась, что на этот раз не она тащит на себе поклажу. Вот ещё её кто-нибудь потащил.
— Куран, у меня вопросик к тебе образовался. Я на счёт Имперцев. И что-то мне подсказывает, что ничего хорошего ты мне не скажешь.
— Про них вообще мало кто что-нибудь хорошее скажет, если разве что придумает, — Куран стряхнул капли дождя с капюшона, — что тебя интересует?
— Давай по порядку.
