— Не волнуйся. Я отправил Ориса на Малый Остров. Он всё уладит. Не думаю, что у Авара хватит наглости напасть на нас.
Видя, что его слова никак не действуют на брата, он добавил:
— А если всё-таки решится, то не беда — отобьёмся.
Феб покачал головой.
— Наше войско малочисленно и совсем не подготовлено…
— Аэллию защищает древняя магия, которую не пробить никакой армии, — с лёгким раздражением перебил Гордон, — ты это знаешь.
Он хотел сказать что-то ещё, но осекся, потому что в сад вошла Надира — молодая женщина с красивыми раскосыми глазами, смуглой кожей и роскошной гривой черных, как вороново крыло, волос.
Она посмотрела на балкон. Гордон насмешливо скривил губы, Надира ответила ему холодным взглядом. Позвав с собой дочь, она удалилась.
— Твоя жена никогда не улыбается или только при мне? — спросил Гордон всё с той же кривой ухмылкой.
Феб ответил не сразу.
— Не принимай её надменность…
— Сейчас подадут ужин, — равнодушно перебил Гордон. — Идём.
* * *
После ужина все члены царской семьи разошлись по своим покоям.
Гордон как всегда заперся в своём кабинете. Он, чуть сгорбившись, сидел за письменным столом, уставившись взором в нераскрытый документ. Облик Гордона, обычно самоуверенный и даже немного наглый, сильно изменился: он будто постарел, его красивое лицо посерело, а меж бровей пролегла глубокая морщина.
Ночной ветер влетел в окно и задул подсвечник, стоявший перед Гордоном. Тот поднял глаза, но вместо того, чтобы снова зажечь свет, он встал, подошел к окну, долго и мрачно смотрел на запад в ожидании чего-то. В какой-то момент он с сомнением оглянулся на дверь, но тут же повернулся обратно, будто постыдившись своего порыва.
Надира читала Клавере рассказ о корсарах. Когда повествование было окончено, царица объявила, что пора спать. Клавера послушно переоделась в ночную рубашку и забралась в постель. Надира склонилась над дочкой, чтобы поцеловать её, но вдруг замерла и резко спросила:
— Где твой кулон?
— Кулон? Я отдала его Крису.
— Что? — рассердилась Надира. — Зачем?
— На удачу, — Клавера слегка растерялась от неожиданно строгого тона матери. — Я отдала на время отъезда.
Девочка смотрела с недоумением на Надиру, и та немного смягчилась.
— Ладно, — сказала она. — Когда Крис вернётся, ты забери у него кристалл и больше не снимай, хорошо?
— Хорошо.
Царица погладила дочь по голове.
— Хочешь, я тебе спою?
— Конечно.
Надира задумчиво посмотрела на ночное небо, видневшееся из-за качаемых ветром занавесей, и тихо запела на мотив старинной песни. Она пела на другом, неизвестном Клавере, языке, но девочке казалось, что она понимает слова, пусть и не смогла бы пересказать. Голос у матери был чистый, нежный, такой усыпляющий…
