Парни молчали. А что говорить-то? Лопухнулись с ювелиром, чего уж…
Протокуратор Филимон Гротас смерил всю троицу презрительно-гневным взглядом и, заложив руки за спину, заходил по кабинету. Парни украдкой переглянулись — это хождение было хорошим признаком, похоже, праведный гнев постепенно покидал начальство.
— Ну, вот что, — Филимон, наконец, остановился, бросил недовольный взгляд на приоткрытую дверь. — Вот что я вам имею сказать… Ты, Иоанн, — начальник упер палец в грудь светловолосого парня с кудрявой бородкой и большим синяком, расплывшимся на левой половине лица. — Красавец, что и сказать. Работать можешь?
— Могу, господин Гротас!
— У тебя там что по последнему заявлению… кража свиньи, кажется?
— Да-да, свиньи. Там такая ситуация…
— Меня твоя ситуация не волнует! — снова взвился начальник. — Какую печать регистратор повесил на заявление?
— Зеленую.
— Сколько дней срок?
— Неделя, господин Гро…
— А у тебя сколько прошло?
— Пять дней.
— Пять дней?! Так что же ты тут стоишь?! Марш работать! И чтоб к завтрашнему дню эту свинью нашел! Нашел и передал владельцу! Марш!
Вытянувшись, Иоанн кивнул начальству и поспешно покинул кабинет.
— Теперь ты, — подкручивая усы, Филимон строго посмотрел на Панкратия. — Как там с нападением на зеленщика?
— Так это мальчишки пошутили, господин протокуратор, я уже с ним поговорил…
— Поговорил? А, между прочим, зеленщик недоволен остался! Иди теперь с ним говори, чтобы не написал жалобу эпарху! Марш!
Панкратий тоже ушел, правда, успев незаметно подмигнуть Лешке. Ободряюще так подмигнул — мол, держись. И вышел, прикрыв за собою дверь.
Проводив его взглядом, начальник устало махнул рукой оставшемуся в одиночестве Алексею:
— Садись, что маячишь?
Лешка поспешно сел.
— Ну, что скажешь? — Филимон вперил в него тяжелый взгляд.
— А что сказать — виноват, — поджал плечами юноша. И в самом деле, что тут еще скажешь?
— Это я виноват, не ребята, — продолжал Лешка. — Я же был старшим…
Протокуратор неожиданно хохотнул:
— Запомни, Алексей — виноватятся одни дураки. Умные люди — не бьют себя кулаком в грудь, а как можно быстрее исправляют допущенные ошибки.
— Так я…. Так я и готов…
— А для того, чтобы эти ошибки исправить, их нужно сначала найти, — Филимон резко вскинул голову. — Кто стрелял?
— Старик… Ну, тот, неприметный тип лет сорока…
— «Неприметный тип» — язвительно передразнил начальник. — Чем это он таким неприметен? Кераксион Младенец, кстати, тоже прекрасный стрелок… был… Теперь уж года три, как не ходит — ноги отнялись. Ладно, о стрелке потом. То, что ты выстрелил первым — правильно. Иначе б плохо пришлось ювелиру.
