— Дорогая леди, — наконец протянул он, — если бы я умел пользоваться чарами…
— …То постарались бы побыстрее избавиться от меня, надо понимать. Осмелюсь напомнить, вы сами настаивали на моем приезде! — Витторио прислал Одри дерзкое письмо, требовавшее ее присутствия, и билет на самолет, так что у нее не оставалось выбора: отказаться было невозможно. — Я пробыла здесь уже четыре дня. У меня больше нет времени!
— У меня тоже.
— Тогда разрешите мне взять в аренду эту землю.
— Нет, — спокойно возразил он. — Который час?
— Час ночи.
— Час ночи? Сегодня вы припозднились.
— Ну и что? — Одри смерила собеседника ледяным взглядом. — С каких это пор вы стали моим опекуном?
Он удивленно поднял брови, вытянул ноги, расположился поудобнее и с отсутствующим видом начал крутить кость длинными пальцами.
— Слишком горячо оправдываетесь. Что, изменяли своему долговязому?
— Нет, — с каменным выражением лица ответила она.
Причиной опоздания стало то, что ей пришлось идти пешком: свое место в такси она уступила пожилой даме, которая вымокла и устала больше, чем Одри.
— Очень жаль, это доставило бы вам море удовольствия. Кстати, как поживает ваш избранник? Все еще собирается жениться на вас?
— Предположим. Насколько я знаю, у него все в порядке. А как поживает Флавия?
— Кто-кто? — изумленно переспросил он.
— Флавия.
— Имя для стриптизерши, выступающей со змеей.
— Так оно и есть, — нахально усмехнулась Одри. — Ну, значит, Фелиция. Или что-то в этом роде. Очень вычурно.
Одри решила перейти к единственной теме, которая представляла (вернее, должна была представлять) для нее интерес:
— Вы не можете утверждать, что там расположено древнее поселение кельтов.
— Могу.
— Нет, не можете. Это лишь предположение. Не могли бы вы встать?
Маричелли холодно улыбнулся, поднялся на ноги и выпрямился во весь свой почти двухметровый рост.
— Так лучше? — насмешливо поинтересовался он.
— Да.
На самом деле все было наоборот. Она отвернулась и бросила взгляд на свое отражение. Из зеркала, висевшего над каминной полкой, на нее смотрела строптивая ведьма с разрумянившимся лицом и сверкающими глазами. Это ей совсем не понравилось. Одри была похожа скорее на египтянку или итальянку, чем на рассудительную англичанку.
Одри ужасно не нравилось, что она выбита из колеи и вынуждена притворяться мегерой. Но поскольку Маричелли не должен был догадаться о ее подлинных чувствах, выбора не оставалось. Если бы она могла изобразить полное безразличие! Увы, гнев не позволял и мечтать об этом…
