Именно бульвары как пространства по преимуществу публичные стали площадкой для еще одной серьезнейшей игры – «Оккупай Абай». Большие митинги декабря 2011 года продемонстрировали способность москвичей к самоорганизации. Между 10 и 24 декабря, за четырнадцать дней, с нуля была создана система финансирования этих мероприятий. Была сочинена и обеспечена вся логистика и техподдержка. Родились органы самоуправления, счастливым образом не имевшие родовых признаков прежних организационных форм. Они заседали без председателя, они договаривались, несмотря на все различия участников и все попытки их поссорить. Стоит сравнить «декабристов» 2011 года с декабристами 1825-го: там были тайные общества, готовившие насильственное изменение строя, а здесь – общество открытое, действующее принципиально ненасильственными методами. С этого просто надо начинать новый том истории российского общественного движения! Даже диссиденты были все-таки людьми конспирирующимися, пусть и вынужденно. Организаторы же сегодняшних митингов показали: всё, мы уже на следующей ступени, мы в прямом открытом эфире с веб-трансляцией.
Лагерь на бульваре продемонстрировал еще один пример самоорганизации. Спонтанно образовавшаяся коммуна с переменным составом участников успешно решала все вопросы – от хозяйственных до политических. Когда-то, в 1930-е годы мир дивился, что в так называемом ледовом лагере Шмидта, возникшем на дрейфующей арктической льдине после гибели парохода «Челюскин», десятки людей жили в ситуации ежеминутной смертельной опасности, однако читали друг другу лекции по вопросам науки и политики. Такие же лекции читались в лагере на бульваре, в ситуации ежеминутного ожидания полицейского штурма, арестов и т. п. И если в лагере на льдине был установлен естественный для советского общества тех лет порядок единоначалия, то в лагере на бульваре установилось принципиальное безначалие, коллективное самоуправление. И это нам показывает, как хочет и как могло бы жить современное российское общество.
Вот почему этот вроде бы безобидный лагерь-коммуну власти не могли терпеть. Это военная логика тех времен, когда у стен крепости раскидывался полевой лагерь осаждающих. Кремль-крепость не может быть спокоен, когда кто-то под его стенами гуляет как хочет или даже ночует в спальном мешке. И обе стороны это понимают. Присмотримся, каким образом действуют противники здесь и в иных ситуациях протеста и противодействия ему. Одна сторона пытается захватить те или иные места в городе, сделав их территорией городской свободы, другая же пытается лишить эти места городского общественного значения. Триумфальная площадь огорожена забором, там нельзя ходить, это место дезурбанизовано, исключено из городской ткани. Делались попытки закрыть Чистопрудный бульвар, руками коммунальщиков выключить эту часть из города, как если бы ее вовсе не было. Вспомним прецедент, который создал не кто иной, как демократ Ельцин, когда стал властителем в Кремле. Он поспешил уничтожить Манежную площадь – главную городскую площадку для митингов. Ведь в те времена Красная площадь была церемониальным пространством власти, но Манежная – нашим, городским пространством. И вот ее уничтожили, сделали местом для прогулок гостей столицы. Заодно Церетели восстановил ров под крепостной стеной. Вроде бы сказочная, шуточная защита – но все-таки ров с водой.
