— Вперед! — заорал на людей Дэн, видя, что все они сидят неподвижно в немом оцепенении. — Неужели вы дадите ему сгореть? Да смилуется над ним Господь!
Гребцы разом очнулись от этих слов и со всей силой взялись за весла, подогнав вельбот прямо к судну. Я стоял на корме, стараясь увидеть, что происходит на палубе, — и дай Бог никому никогда не увидеть что-либо подобное! Мартин Холль неподвижно стоял у грот-мачты, объятый пламенем со всех сторон; лицо его, освещенное этим зловещим светом, было так ясно видно, как будто я стоял подле него.
— Отчего он не бросится в море? Если он не может плыть, то пусть хоть минуту продержится на воде, мы его сразу выловим, — и я громко крикнул ему об этом. Весь экипаж подхватил мой возглас, и каждый раз, когда они грудью налегали на весла, у них сипло вырывался этот крик, но Мартин Холль не трогался с места, его вытянутая фигура оставалась неподвижной. Но вот мы подошли совсем близко, и Дэн, всплеснув руками, громко воскликнул:
— Дьявольское дело! Это не люди, а дьяволы какие-то: ведь он привязан к мачте и уже мертвый!
Но люди продолжали кричать, бешено налегая на весла, как безумные.
— Легче! Легче, черти! — заорал на них Дэн. — Или вы хотите врезаться в самое пламя?
Матросы очнулись, и шлюпка встала. Подойти ближе не было никакой возможности, так как и на этом расстоянии было нестерпимо жарко, нечем было дышать, и самое море казалось расплавленной огненной лавой. Мы были теперь так близко, что я, стоя на корме, смотрел прямо в лицо моего мертвого друга и видел, что злодеи, привязавшие его к мачте, слишком хорошо сделали свое дело. Я только успокаивал себя надеждой, что бедняга уже был мертв, когда судно загорелось, и что мне нечего упрекать себя в том, что он погиб такой ужасной смертью. Спасти же его тело из пламени было делом, на которое не решился бы теперь ни один человек.
Мы молча следили, как огонь, с удивительной быстротой охвативший яхту, пожирал одну за другой все ее части. Вот подул ветер, и пламя кровавым знаменем на мгновение взметнулось в воздух, затем огненный остов качнулся, нырнул, и все разом погрузилось во мрак.
— Вечная память доброму судну! — сказал Дэн.
— Вечная память бедному другу! — прошептал я. — Мир праху его! — и в тот момент, когда злополучное судно пошло ко дну, я отдал бы полжизни, чтобы пожать руку Мартина Холля, этого добровольного мученика, отважного человека, смело и сознательно пошедшего навстречу смерти.
