— Если второй помощник пойдет со всем этим к капитану, над ним снова начнут потешаться, — сказал я безнадежным тоном.
— Нет, — покачал головой Тэмми. — После того, что случилось с Уильямсом, никто над ним потешаться не будет.
— Может быть, ты и прав, — сказал я с сомнением.
На этом разговор закончился. На ют вернулся второй помощник, и Тэмми бесшумно растворился в темноте, оставив меня в полном смятении. Я чувствовал, что должен что-то предпринять, пока не стало слишком поздно. Вот только что?
В полдень мы похоронили Уильямса. Бедняга! Его смерть была такой неожиданной. Весь день матросы были подавленны и мрачны; снова начались разговоры о том, что среди экипажа есть человек, который приносит несчастье. Если бы они только знали то, что знали я, Тэмми и, возможно, второй помощник!
Вскоре случилась еще одна неприятность. Нас накрыло туманом. Сейчас уже не помню точно, было ли это в тот день, когда хоронили Уильямса, или на следующий. Помню только, когда мы впервые заметили туман, я решил, что это просто легкая дымка, которая порой висит над водой в жаркие дни, ибо солнце в это время стояло довольно высоко.
Ветер улегся, превратившись в легчайший бриз, и нас с Пламмером послали к грот-мачте бензелевать[83] ванты.
— Гляди-ка, как парит! — сказал Пламмер. — Как в самую жару!
— Да, — согласился я и больше не думал о странном явлении.
— Странный какой-то туман, — заметил Пламмер по прошествии некоторого времени, и по его тону я понял, что он удивлен.
Я поднял голову, но сначала не увидел ничего необычного. Только потом понял, что имел в виду Пламмер. Самый воздух словно сгустился, и в нем угадывались некие стеклянистые потоки — так дрожит горячий воздух над паровозной трубой, когда из нее не идет дым.
— Может, это от жары, — предположил я, хотя еще никогда такого не видел.
— Я тоже, — кивнул Пламмер.
Прошло не больше минуты, когда я снова оторвался от работы и с удивлением увидел, что весь корабль, словно стеной, окружен дрожащим, стеклянистым маревом, сквозь которое едва виднелся горизонт.
— Господи Иисусе! — вскричал я. — Вот так странная штука!
— Угу, — согласился Пламмер, оглядываясь. — Никогда такого не видел, во всяком случае на этих широтах.
— Похоже, это не от жары.
— Да уж… — с сомнением пробормотал Пламмер.
И мы снова вернулись к работе, лишь изредка перекидываясь парой слов. Когда я попросил Пламмера подать мне такелажную свайку, он наклонился, чтобы поднять ее с палубы, куда я ее уронил, и вдруг ахнул — при этом сосредоточенное выражение на его лице сменилось гримасой крайнего изумления. Пламмер даже рот открыл, что было на него не похоже.
