оба грубовато посмеивались над вторым помощником. Тот же Тэмми сообщил мне еще одну вещь, из которой я понял, что наш второй помощник глубоко обеспокоен, ибо не может понять, откуда взялся и куда исчез таинственный незнакомец, которого он заметил поднимающимся на грот-мачту. Он даже заставил Тэмми во всех подробностях описать фигуру, которую мы видели у вьюшки лага. Но самым главным было то, что второй помощник не пытался отнестись к сообщенным ему сведениям как к чему-то несерьезному или достойному осмеяния; напротив, он слушал очень внимательно и задал юнге множество вопросов. Мне, во всяком случае, было очевидно, что он движется к единственному верному выводу, однако — Бог свидетель! — вывод этот показался бы любому здравомыслящему человеку невероятным и невозможным.
А во вторник вечером, то есть спустя пять дней после происшествия с человеком на мачте, каковое, как я уже говорил, живо обсуждалось командой на протяжении всего этого времени, случилось еще одно необъяснимое и странное событие, которое давало нам — тем, кто знал или хотя бы только догадывался об истинной природе происходящих на судне вещей, — еще больше оснований для страха. Отлично понимаю, что на тот момент те из нас, кто не был свидетелем происшедшего, вряд ли могли всерьез испугаться того, о чем я собираюсь рассказать. С другой стороны, они тоже были растеряны и недоумевали, возможно даже потрясены, и не удивительно: в происшедшем было слишком много необъяснимого, и вместе с тем — заурядного и естественного. В самом деле, что особенного может быть в том, что сам собой распустился один из закрепленных парусов? Обычное дело на первый взгляд, однако случилось это при весьма странных обстоятельствах — странных для того, кто знал столько, сколько знали я, Тэмми и второй помощник.
Первая вахта подходила к концу; пробили семь склянок, и нашу смену подняли, чтобы идти на палубу менять людей старпома. Большинство матросов уже встали с коек и сидели на рундуках, натягивая рабочую одежду. Внезапно в дверь кубрика заглянул юнга из старпомовой вахты.
— Старший помощник велел спросить, — сказал он, кто из вас крепил фор-бом-брамсель в прошлую вахту.
— А зачем ему? — поинтересовался кто-то из наших.
— Подветренный край брамселя распустился и болтается, — объяснил юнга. — Старпом говорит, тот, кто его крепил, должен подняться наверх и закрепить парус как следует.
— Ах вот оно что! Впрочем, мне-то что за дело, это не я крепил брамсель. Спроси лучше остальных, сынок.
