– Прошу вас, молчите!
– Простите. Я испортил вам настроение?
– В какой-то мере.
– Но почему – если вы не испытываете ко мне никаких чувств?
– Я сама не знаю, что говорю.
Стивен опомнился.
– Пожалуйста, простите меня. Всему виной моя импульсивность и привычка выкладывать все, что на душе. Мне не следовало это говорить. Скажите, что вы меня прощаете!
– Да.
– И забудете все, что я сказал?
– …Постараюсь.
– Мне было бы невыносимо, находясь в разлуке, знать, что двери вашего дома для меня закрыты.
Они были уже недалеко от Гроув-Холла.
– Поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Стивен. – Сегодня был замечательный концерт. Просто необыкновенный! Я ничего не слышал.
– Но аплодировали вместе со всеми.
– Я аплодировал не этому волосатому старику, а вам.
– Мы собирались говорить о посторонних вещах.
– Становится свежо. Наверное, ночью будет туман. Корделия, вы будете хоть немного думать обо мне?
– Да.
– Моего кучера зовут Маркус Хедер. Он родился в Ньюкасле, и у него дюжина братьев и сестер. А где родились вы, Корделия? Я ничего о вас не знаю.
– Недалеко отсюда.
– У вас есть братья и сестры?
– Один брат и восемь сестер.
– Как вы думаете: если я пойду к вашему отцу и скажу: "Мистер…" – как его зовут?
– Блейк.
– Блейк. Корделия Блейк. Мне нравится. Даже очень. Если я пойду к вашему отцу и скажу: "Мистер Блейк, я люблю Корделию, но она не разделяет мои чувства – так вот, нет ли у вас хотя бы одной дочери из восьми, у которой была бы четвертая доля ее красоты и десятая доля очарования и которая умеет похоже улыбаться, и закусывать губку от смущения, и хмурить одну бровь, и могла бы благосклонно отнестись ко мне…" – Как вы думаете, это поможет?
– Наверное, он порекомендует Вирджинию.
– Гм… Красивое имя.
– Она изумительно хороша собой.
– Моложе вас?
– Да. На девятнадцать лет.
Он в первый раз дотронулся до нее, положив свою ладонь на ее руку в перчатке.
– Я не могу ждать девятнадцать лет, пока она станет такой, как вы.
Карета подъехала к воротам Гроув-Холла. Стивен наклонился и, отогнув край перчатки, поцеловал ее запястье.
– Я вам не нравлюсь, да? Нет-нет, и не думайте отрицать. Вы считаете меня излишне театральным и напористым, а также думаете, что я унаследовал ирландское непостоянство. Ну, так вы правы. Все плохое, что вы можете сказать обо мне, будет справедливо. Я не стою вашей доброты. Но поверьте одному: я люблю вас. Забудьте, если хотите, все остальное, но только не это. Доброй ночи, моя радость, и до свидания.
