я женюсь…
Фредерик Фергюсон повернулся к сыну.
– Я хочу, чтобы ты женился, Брук. И поскорее.
– Но почему? – портвейн снова подвигнул Брука на вызов.
– Я уже говорил.
– Полагаю, на это потребуется время. Не вижу необходимости спешить.
– Тебе должно быть абсолютно ясно: я хочу, чтобы ты вступил в новый брак.
– У меня нет девушки на примете.
– Неважно. Многие почтут за честь выйти за тебя.
– Ты так думаешь? – с невольным интересом спросил Брук.
– Конечно. Кто же откажется от денег, положения в обществе и доброго, покладистого мужа? Даже чересчур покладистого.
В этих словах слышались отголоски давнего спора, но Брук пропустил их мимо ушей.
– Может быть. Я не знаю.
– Никаких "может быть", мой мальчик. Ты можешь сделать блестящий выбор – и сделаешь его.
Больше в этот вечер ничего не было сказано. Однако зерно упало в землю.
* * *
В пасхальное воскресенье мистер Фергюсон оказался не слишком занят (редкое и не особенно приятное явление), и его бьющая ключом энергия, благодаря которой ему удавалось каждые пять лет удваивать семейный капитал и которая сделала его одним из выдающихся членов либеральной партии, а также потребность извлекать из каждого часа жизни максимальную пользу побудили его вновь коснуться этой темы.
После обеда вся семья собралась в гостиной. Брук исполнял ноктюрны Филда, тетя Летиция клевала носом над тамбурной вышивкой, а дядя Прайди перелистывал ноты сочиненной им утром музыки. Они слишком плотно пообедали, и теперь их разморило – всех, кроме Фредерика Фергюсона, который ел больше остальных. Казалось, у него, как у ребенка, пища немедленно переходит в энергию.
Он несколько минут постоял возле фортепьяно, следя за тем, как пальцы Брука летают по клавишам. Сам мистер Фергюсон не разбирался в музыке, но понимал, что его сын играет так же, как делает все на свете: без особого блеска. Дело не в технике, а в отсутствии темперамента.
По окончании пьесы мистер Фергюсон спросил:
– Ты подумал о том, что я сказал тебе позавчера вечером?
Брук беспокойно оглянулся на тетю с дядей.
– Нет еще.
– А следовало бы. От этого зависит твое собственное благополучие и, косвенным образом, мое.
Брук задумчиво перелистывал ноты.
– Это может подождать.
– Непосредственные действия – да. Но не мысли. Такой шаг требует всестороннего и заблаговременного обдумывания.
– Не понимаю, как можно что-то обдумывать, когда еще никого нет на примете.
– Разве твои друзья не могут с кем-нибудь тебя познакомить?
Его друзья… Считать ли таковыми молодых людей, которые изредка наезжали к ним в гости и чьих сестер он встречал в Атенеуме? Не обращать же, в самом деле, внимание на закутанных в шали дочерей бедняков, работавших на их фабриках!
