– Вот кто вчера по крыше топал. Вру… Ты ходишь неслышно. И ты как-то странно меня называл.
– Уменьшительное. Устаревшая форма, – объяснил я.
– Мне нравится. На-та-ша. Что теперь собираешься делать?
– Валить отсюда, как сказала. По быстрому. Или хочешь загреметь со мной вместе?
Варианты. Один: в ней взыграет девчачий романтизм, и она начнет меня «спасать». Я расскажу ей, что делать. Использую дуру по максимуму. Два: Натали – не дура и аккуратно меня сдаст.
– Что за пивом меня вчера напоили, что я отрубился? – будто невзначай, спросил я.
Ната подняла брови.
– Ты не отрубился. Выпил, улегся на матрас, сказал: «Вот затрахался» и уснул.
Странно. Этого я не помню.
– Не помню, – сказал я. – Склероз. Для меня это сейчас – самое то. Все забыть.
Она нахмурилась. Тряхнула решительно головой.
– Не бойся. Не будет ничего плохого. Не будет. Я тебе помогу.
Отлично. Теперь моя очередь.
– Нет. Я ухожу. Под топором Хозяйки достаточно одной моей головы.
Разумеется, она объяснила мне, какой я дурак. Уверила (больше себя, чем меня), что тоже терпеть не может Хозяйку. И помочь честному человеку в святой борьбе… Она прослезилась, и я вытирал ей сопли… э-э, виноват, слезы. Потом ее объятия стали крепче… мои тоже. Потом халат сполз с нее, и я трахал ее разными способами. Ей это нравилось. Мне тоже.
Потом мы отдыхали, развалившись голышом на тахте. И Наташа решила войти в курс своей новой деятельности. Революционерка, твою мать.
– Сколько вас было? Борцов?
Я промолчал. «Не твое сучье дело».
Она блеснула осведомленностью:
– Восемнадцать уже повязали. Я знаю.
Ясно: ее высокородный хахаль похвастал. Я постарался говорить эдак небрежно. Но, словно пытаюсь скрыть потрясение:
– Значит остались я и Крей. «Верь мне, дура. И любой, кому разболтаешь, пусть поверит».
– Двадцатка – вся организация?!
– Для действия много людей не нужно. Это – не на площадях тусоваться. Наоборот, чем меньше народу, тем лучше. И ты неумело играешь в шпионку. Наивно так выпытываешь. Тоже хочешь отличиться?
Она эффектно врезала мне по морде, и душераздирающе разрыдалась. Мелодрама. Я истово ее утешал, мы снова трахнулись и она успокоилась. Возобновила расспросы.
– Что думаешь делать, Одди?
– Отпрыгнуть подальше. Пока.
Глаза ее загорелись. Просто наполнились диким восторгом.
Схватила меня за плечи.
– С моей помощью исчезнешь… Потом вернешься. И… – голос ее упал до шепота, – …уделаешь Хозяйку, да? Никому не удавалось. Никому. Но ты…
Я кивнул.
– Может, получится. Есть нетривиальное решение.
