Ворота и калитка дома № 8 были распахнуты настежь, словно для того, чтобы солнце и теплый ветер быстрее просушили двор с двумя сараями и узкой дверью в противоположном от улицы заборе. Дверка эта вела в огород, но Генка отметил и ее на всякий случай.
Во дворе на завалинке сидела, опершись обеими руками о палку, старушка, дряхлая и сгорбленная, в тяжелой клетчатой шали, бахрома которой свисала почти до земли.
Генкин неизвестный что-то сказал ей, она закивала головой. Тот скрылся в доме. Потом вышел уже без фуражки и бушлата, в одной легкой рубашке, заправленной в брюки, отомкнул сарай, выкатил во двор несколько тяжелых колодин и, легко орудуя колуном, будто играючи, развалил надвое первую из них.
Генка, пристроившись на лавочке с противоположной стороны улицы, подумал, что против такой силы трудно было выстоять однорукому полковнику, даже с шашкой… И Генка зябко поежился.
Мимо него пролетали галдящей оравой дошколята, но все внимание Генки занимал двор дома № 8, где, загадочный и жутковатый в своей загадочности, работал колуном неизвестный. Между ним и Генкой было метров семьдесят. Но Генка видел, как раскраснелись щеки дровосека, и мог бы поклясться даже, что тот весело насвистывает про себя, то высоко поднимая, то опуская тяжелый колун.
Разлетелось последнее полено. Незнакомец отбросил колун, часть дров сложил около сарая, остальные большими охапками внес в дом. Потом вышел из ворот с двумя пустыми ведрами в руках.
За воду здесь не платили, потому что можно было рыть колодцы.
Неизвестный прошел близко от скамейки, на которой сидел, бросая в землю как бы для тренировки свой перочинный ножичек, Генка. И Генка теперь ясно увидел, что неизвестный улыбается — то ли солнцу, то ли каким-то своим мыслям.
Эта беззаботная улыбка привела Генку в смятение: лицо человека, за которым он следил, не вызвало теперь в нем ни малейших воспоминаний! Генка растерялся, обдумывая ситуацию.
А когда неизвестный прошел в обратном направлении, Генка мог бы уже твердо сказать, что раньше никогда не видел этого лица. Да он и в самом деле не видел! Иначе бы он сказал это еще капитану во время допроса… Но был какой-то один короткий миг в то время, когда они сидели в комнате, который запечатлелся в Генкиной памяти, хотя он вроде и не разглядел ничего.
Потом этот миг повторился… Именно так! Он повторился, когда неизвестный сгребал пятерней две сотенные бумажки с табурета: свою и выигранную. Тогда он не улыбался: губы его были приоткрыты, белесые брови чуть приподняты, и в каждой черточке лица виделось напряжение. Именно тогда Генкина память воскресила то мимолетное видение за окном, а не раньше и не позже!
