Подобно яростному снаряду она ударилась о его рот, причем настолько резко, что Хэлстон едва не подавился. Желудок сжался в тугой комок и его вырвало. Рвотные массы настолько плотно забрызгали лобовое стекло, что через него уже практически ничего не было видно, а сам он жестоко закашлялся.
Теперь и он, подобно кошке, сжался как пружина, пытаясь как можно скорее вырвать тело из тисков временного паралича. Он резко поднял руки, чтобы схватить кошку, рассудок его пронзила настолько странная по своей жестокости мысль, что он даже не сразу осознал ее, тогда как пальцы смогли ухватить лишь хвост этого злобного исчадия ада.
Каким-то образом ей удалось всем своим телом втиснуться в его рот — сейчас ее чудовищная черно-белая морда прогрызала себе путь где-то в глубине его горла.
Из горла Хэлстона вырвался чудом протиснувшийся, ужасный надрывно-хриплый рев; само горло раздулось и трепетало, словно сопротивлялось проникновению внутрь этой неумолимой живой смерти.
Тело его конвульсивно дернулось: один раз… потом еще. Ладони туго сжались в кулаки, потом снова медленно и вяло разжались. Глаза блеснули какой-то нечаянной улыбкой и тут же стали стекленеть. Казалось, они устремили свой прощальный незрячий взгляд сквозь запачканное стекло «мустанга» куда-то вдаль, в сторону зарождавшегося рассвета.
Из разорванного рта Хэлстона свисал лишь пятисантиметровый кончик пушистого черно-белого хвоста.
Вскоре исчез и он. Где-то снова закричала птица… и довольно скоро сельские поля Коннектикута стали заполняться нежными, молчаливыми лучами рассвета.
Фермера звали Уил Росс.
Он направлялся к Плейерс Глен, где собирался заменить распредвал на своем тракторе. В ярком свете позднего утра он заметил лежавший в кювете у дороги какой-то большой предмет. Подъехав ближе, чтобы получше рассмотреть, что именно это было, он увидел застрявший в придорожной канаве «мустанг». Машина в каком-то нелепо-пьяном наклоне застыла над землей; в ее радиаторной решетке застряли обрывки колючей проволоки, чем-то напоминавшие издали разодранные мотки шерсти для вязания.
Он стал спускаться по склону и неожиданно замер как вкопанный.
— Святой Моисей, спаси и помилуй!
За рулем машины сидел человек с залитым кровью лицом. Взгляд его остекленевших глаз был устремлен куда-то в вечность. Пересекавший грудь ремень безопасности походил на врезавшуюся в грудь перевязь для пистолетной кобуры.
Дверцу машины определенно заклинило, но Росс напрягся и, вцепившись в ручку обеими руками, все же распахнул ее. Как бы в знак протеста она противно заскрипела.
