Забрав с собой тарелки, контрабандист удалился вглубь пешеры, и Хикки остался один. Над его головой нависал массивный козырек из желтого камня – сдвинувшись чуть глубже, Хикки раскурил сигарету, погасил фонарь и удобно устроился на свернутой десантной палатке.
В глубочайшем черном небе висел незнакомый ему узор созвездий, над горизонтом тускло светился большой желтый диск единственного спутника планеты. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь слабым стоном ветра да шелестом ветвей. Хикки задрал голову, разглядывая звезды, но быстро понял, что отсюда он не разберется, где что.
Я неудачник, сказал он себе. Я профессиональный неудачник. За что бы я ни брался, все так или иначе приводит меня к неприятностям. Из-за ерунды я разругался со всей семьей, а ведь отец легко мог решить мои проблемы, из-за ерунды меня выперли со службы… что теперь? Теперь я подохну как последний идиот, глядя на эти чужие звезды, и никто даже не узнает, куда я, собственно подевался.
За его спиной мягко зашуршал песок. Хикки приподнялся и оглянулся: то была Ирэн, запахнутая в десантный бушлат с капюшоном. Она молча опустилась рядом с Хикки и положила голову ему на плечо.
– О чем ты думаешь?
– О том, – усмехнулся Хикки, – как мне не везет в этой проклятой жизни. И еще об этих проклятых звездах, которые так манили меня с детства.
– Меня тоже…
– … ну, вот мы и доигрались в звездолетики. На этой планете творится что-то непонятное, и я думаю, у нас маловато шансов убраться отсюда живыми.
Она подняло голову, и глаза влажно блеснули в мертвом свете луны:
– Я думала, женщин принято подбадривать, а ты…
– Да на кой черт. Ты сама все понимаешь. Из такого расклада не вылезет никакой герой. Разве что Дед… но где он?
– Твой дед?
Хикки тихо рассмеялся.
– Нет, не мой. Просто есть такой человек – дед… он старый, но, кажется, всесильный. Настоящий супермен из старой жизни, теперь таких не выводят. Не спрашивай, кто он – даже умирая, я не стану об этом болтать. Так вот Дед, пожалуй, вылез бы. А я…
– А ты – хуже?
– Я?!
Хикки устало опустил плечи. Перед его глазами появилось сухое скуластое лицо в обрамлении длинных пепельно-седых волос: тонкие, презрительно поджатые губы, сверлящий взгляд давно выцветших глаз. Сама мысль о том, чтобы поставить себя на одну доску с Дедом, показалась ему святотатством.
– Дед, – твердо сказал он, – это маг, это лучший солдат во Вселенной… спи, Дылда, и пусть тебе приснится, как он вытаскивает нас из этого дерьма.
