Слышу голос З. В.:
— Вы осуществляете авторский надзор и в полной мере ответственны за сроки.
Откликаюсь:
— Знаете, что бы я сделал на вашем месте? Написал бы в стенгазету очерк о человеке, который восемь часов в день отдает своему воинскому долгу, а потом еще восемь — мирному труду. Это ли не пример гражданского подвига?
— Значит, можно надеяться, что изделие будет сдано в срок?
Заявляю с пафосом:
— Оно будет сдано на полдня раньше срока!
— Дай-то бог, — недоверчиво хмыкает З. В. и, помедлив чуть, добавляет укоризненно: — Трудно с вами.
Он надевает очки, склоняется над бумагами, давая понять, что тема исчерпана. Однако есть еще одна, другая, очень важная для него, и мы оба знаем об этом, но, не решаясь подступиться к ней, он бесцельно перебирает бумаги и ждет, томясь, моей помощи, а я молчу, — часовой на страже собственного достоинства, и З. В., наверное, все же начал бы, заговорил со мной — не зря же он покашливает то и дело? — но ему мешает присутствие Эрнста, самого молодого из наших ведущих конструкторов. Вижу его краем глаза — он сидит в дальнем углу зала и пишет и, словно почуяв неладное, отрывается от письма, поднимает голову, очки его поблескивают холодно, и, уловив этот блеск, З. В. настораживается и тоже поднимает голову. Некоторое время они разглядывают друг друга сквозь линзы своей оптики — плюс у З. В., минус у Эрнста — разность потенциалов высекает искру посреди зала, и оба с достоинством опускают головы, каждый возвращается к своему занятию.
Констатирую: в отделе, в светлом просторе его созрел так называемый
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ КОНФЛИКТ.
(Столкновения подобного рода, безусловно, способствуют прогрессу, но конфликтующие стороны, борясь за него, не всегда желают друг дружке доброго здоровья и многих лет жизни.)
Словно испытывая меня, З. В. вдруг морщит нос, жмурит повлажневшие глаза, торопливо отворачивается и чихает.
— Будьте здоровы! — отзываюсь я.
Он молчит, то ли собираясь с духом, то ли осмысливая услышанное, и наконец произносит, явно недовольный собой:
— Спасибо.
Ах, улыбнуться бы сердечно и сказать в утешение ему, что любой из нас может чихнуть не вовремя — такова она, человеческая суть, но я не решаюсь, боясь остаться не понятым, а он сидит, олицетворяя собой праведную обиду, и, глядя на него, насупившегося, я почему-то чувствую себя виноватым.
Около месяца назад он положил на мой стол техзаданне, просмотрев которое, я узнал, что неизвестные мне дотоле реагенты A и B, взаимодействуя в жидком состоянии, выделяют газообразное производное AB. Затем оно очищается от примесей, сжижается и так далее, но это уже никак не касалось меня — за оборудование для всего процесса в целом отвечал Эрнст. Мне же предстояло сконструировать лишь первое звено цепи: емкость, в которой должна была происходить сама реакция между A и B, сосуд, напоминающий пивной котел, только закрытый наглухо и снабженный вводящими и выводящими патрубками.
