, на некоторых из них была изображена змеешейка. Кое-кто из женщин держали в руках веера, сделанные из хвостовых перьев змеешейки — они были похожи на перья индейки.
Змеешейка мне была известна — те, кто поклоняется ей, называют ее «водяной птицей». Эта черно-коричневое пернатое существо живет на юго-востоке, откуда я родом, и змеешейкой ее называют из-за длинной, напоминающей змею, шеи. У этого вида птиц нет сальных желез, в отличие от уток и многих других пернатых, которым они помогают сохранить крылья от полного промокания. Поэтому змеешейки часто сидят на деревьях и сушат крылья, расставив их в стороны. В отличие от большинства птиц, змеешейка не нападает на рыбу, ныряя в воду с высоты. Она плавает под водой, совершая волнообразные движения длинной шеей, и буквально пронзает рыбу насквозь своим острым клювом. Затем она выныривает из воды, подбрасывает рыбу в воздух и тут же ловит ее, начиная поедать с головы. Медвежье Сердце сказал, что эта птица обладает женской энергией и символизирует Мать-Землю, а другие хищные птицы наделены мужской энергией и олицетворяют небесное царство.
В вигваме по кругу передавали курительный табак и початки кукурузы — об этой части ритуала Медвежье Сердце сообщил мне заранее — но впереди меня ждали новые горизонты. Вскоре начали передавать высушенные бутоны пейота. На вкус он был неприятный, но я все-таки проглотил горсть. Право научиться новому у пейота нужно заслужить ценой его горечи и, как я потом узнал, непреодолимой тошноты.
Медвежье Сердце передал мне немного пудры, полученной из пейота.
— Не глотай сразу, пусть сначала впитается в десны, — прошептал он.
Для первого знакомства было слишком много таинств. К счастью, последовавшая вскоре тошнота быстро прошла.
Появились трещотки и палочки для музыки; пока один человек пел, другой бил в барабан — и так по очереди. Барабаном являлся небольшой чугунный чайник, затянутый кожей и наполовину наполненный водой. С каждый ударом менялся тон, так как брызги воды смачивали кожу. Темп не замедлялся. Вигвам вибрировал, подхваченный звуками барабана и пения — «Ах хе йа на, хе на на, хе йа на, уи не не...»
Время от времени молящиеся начинали рыдать. Кто сказал, что индейцы не плачут? Все это время белый дым спиралью поднимался вверх и выходил через дымоход, унося с собой наши надежды и мольбы в верхний мир.
Около полуночи на меня навалилась дремота. Я притворялся, что молюсь, сам же клевал носом и пытался не смыкать глаз. Внезапно, руки мои и ноги стали двигаться так, словно внутри меня бил барабан. Сознание как бы прояснилось, я сосредоточился. Все мое существо пробудилось. Глядя в костер, я молился за всех кого знал, за всех, кто был в вигваме, и за юношу, ставшего виновником этого торжества. Лидер, проводивший церемонию — его называли «проводником», — благодарил Создателя за всех, кто пришел сюда, включая меня, добавив, что я «правильно мыслил». Остальные одобрительно бубнили что-то в ответ. В таких церемониях мысли и молитвы особенно сильны. В какой-то момент я увидел, как они исходят от всех участников, переплетаясь спиралью света, и окружают вигвам.
