– Всё надоело.
Дверь плотно легла на косяк, отгородив Анжелу от мучителя решетчатым окошком. Она взглянула на тонкие стальные прутья: один погнулся, словно кто-то с чудовищной силой просовывал руку. На нём сверкающей коростой легла полоска льда.
Она побежала. Стены коридора задышали и закружились, становясь уже. Анжела без остановки оглядывалась то через одно плечо, то через другое, ожидая увидеть человека, который выскочит из ледяной камеры и погонится за ней вслед, размахивая пистолетом и крича: «Вернись! Вернись, я сказал! Я сказал, что заморожу тебя в холодильнике, и, чёрт возьми, я СДЕЛАЮ это!». Холод преследовал, сковывая движения. Когда коридор сделал резкий поворот, Анжела едва не врезалась лицом в стену – до того она была напугана.
А за поворотом на полу лежала дыра.
Казалось, её размеры стали больше – теперь не меньше десяти футов в длину. Анжела беспомощно огляделась. Коридор за спиной тонул во мгле, но она чувствовала волны холода, исходящие из камеры с безумцем. Сейчас, наверное, он сидит на полу, направив пистолет себе на бедро и отрешённо всматривается в темноту. В любой он момент может встать и выйти из своего логова. Она не могла заставить себя вернуться за все коврижки мира. Путь пролегал только через очередную дыру, которая с каждым погружением засасывала всё глубже в личное безумие.
Всё это напоминало те странные механические игрушки, которые она порой видела на прилавках – шарик катится по наклонному жёлобу, по пути задевает клапан, срабатывает пружина, запускающая новый шарик, и так далее, пока на вершине нагромождения шестеренок и ременных передач не вознесётся победный флажок, вытянутый электромагнитом. Анжелу завораживал этот процесс: действие, вызывающее другое действие, эта необратимость, выглядывающая в движении шарика. Но когда в роли шарика, лишённого воли, идущего по проторенному пути, выступаешь ты сама… Её захлестнуло отчаяние. Снова захотелось кричать – обратить лицо к тёмным безмолвным небесам и кричать, кричать…
Впрочем, здесь не было видно даже тех самых небес.
Она снова взглянула в бесконечную глубину дыры, и вдруг подумала: а видит ли их он? Видит ли их этот сумасшедший (она с содроганием почувствовала острый кончик ствола у себя на спине)? Видит ли их тот странный человек Джеймс?..
Дыра завлекала, распыляя тьму, которая таилась в разуме.
Джеймс. Его мёртвая жена. Рон назвал его психом…
Человек-тень в камере. Плохой парень, Жирная Задница Эдди. Так он сам представился. Очередной безумец.
