- Если кто-нибудь причинит тебе вред, - напористо продолжал вещать Миян Кудрат, - если он ударит тебя ножом, сделай ему хорошее, обними его!.. Всегда, когда тебе делают плохое, отвечай только хорошим!.. Делай хорошее, делай хорошее, всегда и везде делай только хорошее!.. И тогда всевышний придёт на помощь к тебе, тогда он спасёт тебя, излечит твои раны и утолит твою боль, тогда он наполнит твоё сердце радостью!..
В тот день в толпе паломников, пришедших просить милости у святого Али, стоял перед священным мазаром и ибн Ямин, известный в Коканде под именем Хакима-табиба - Хакима-лекаря.
Внимая неземному голосу Мияна Кудрата, взывая сам к великодушию и щедрости аллаха, ибн Ямин, как бы ему ни хотелось делать этого во время общения с высшим божеством, тем не менее думал в ту минуту прежде всего о своих житейских, земных делах - о доме, семье, дочери, сыне...
Нет, не надо было Хакиму-лекарю слишком пристально вглядываться в лик времени, чтобы уяснить для себя его смысл. Лик времени действительно был плох и неясен для ибн Ямина. Дела табибские шли неважно - люди редко приходили лечиться, уповая в своих болезнях больше на милосердие аллаха, чем на его, Хакима, лекарское искусство. Заработок становился всё скуднее и скуднее, а хлопот прибавлялось всё больше и больше. Подрастали дети, и надо было думать о том, как устраивать их в будущем, - дочери присматривать жениха, сына определять в учение.
Собственно говоря, именно заботы о сыне и привели ибн Ямина сегодня сюда, в Шахимардан.
Сын стоял рядом с ним, отец крепко держал его за руку.
Мальчику шёл восьмой год.
Имя его было Хамза...
Далёкий путь проделал Хаким-табиб к усыпальнице святого Али. Сначала ехали поездом из Коканда до Маргилана. Потом на большой повозке от Маргилана до Вадила - одного из самых больших и богатых кишлаков на юге Ферганской долины. Здесь задержались на целый день, проведя его на тесном, но очень оживлённом базаре, бродя между торговыми рядами и двухэтажными лавками-магазинчиками. Переночевав в караван-сарае, утром отправились дальше на маленькой арбе по берегу реки Шахимардан. И там, где сай белопенным потоком с шумом вырывался из ущелья, слезли с арбы, расплатились с возницей и двинулись в горы пешком, как этого и требовал обычай от паломников, идущих к святому Али.
Ущелье Шахимардана то раздвигалось в обе стороны небольшими зелёными полями и пёстрыми фруктовыми садами, в которых стояли приземистые жёлтые глинобитные домики местных жителей-киргизов, то превращалось в узкий, тёмный и мрачный коридор, грохочущий камнями по дну бурной реки. Над головой зловеще нависали выступы белых скал, отполированные ветрами и временем, похожие на голые, оскаленные человеческие черепа, насыпанные друг на друга. (Когда становилось особенно страшно, Хамза прижимался к отцу, и Хаким, обняв мальчика, успокаивал его, гладя рукой по плечу.) Иногда попадались огромные каменные глыбы, напоминающие издали диких зверей - львов, тигров, медведей, волков. Изломанные очертания дальних отрогов на горизонте вдруг превращались в шеренги каких-то косматых чудовищ - злых дивов и дьяволов, которые, будто взявшись за руки, бешено и неподвижно плясали в своём окаменелом неистовстве, вытягиваясь нескончаемыми хороводами за край неба.
