Молочник Розенкранц | страница 21
Тот вдруг стал задумчив. Отблеск истины лег на его лицо.
— Вы евреи, — голосом пророка вдруг произнес он, — признавайтесь,
хаверим, вы — евреи?!
Все перестали выть. Замолк оркестр. Было слышно, как над столом летала одинокая пчела.
После секундного замешательства первым признался Бугаев.
— Да, — покаянно произнес он, — мы записались русскими! Кем мы могли еще записаться в этой антисемитской стране?.. Финкельштейн! — он вдруг протянул руку Розенкранцу, — Абрам Евсеич Финкельштейн!
— Абраша! — Розенкранц обнял его.
— Моше! — простонал Бугаев и похлопал барона по плечу.
Затем он начал представлять труппу:
— Венька Блох, Сарра Шлепер, Шимон Шмок, Шмульке Тохес — ему не хватало еврейских имен, и он использовал знакомые слова.
— За "тохес" в Ленинграде набью морду! — пообещал Курдюмов.
Розенкранц поочередно обнимал обалдевших актеров.
— Барух Ашем, — говорил он, — Барух Ашем…
Наконец Бугаев дошел до Кнута.
— Фёдор Зуев, — вздохнул он. — Ничего не поделаешь.
И развел руками.
Розенкранц насторожился.
— Простите?
— Не хочется от вас скрывать, Моше, — произнес Бугаев, — нашего режиссера звать Федор Иванович Зуев. Он единственный настоящий гой в нашей труппе. Простите, так уж получилось.
Кнуту нестерпимо захотелось пнуть Бугаева ногой, как это изредка делал Тевье с лошадью, когда она вдруг начинала ускорять шаг во время молитвы. И он сделал это.
— Уволю, — процедил он, — вернемся в Ленинград — выгоню, как собаку!
— Бросьте ваши антисемитские штучки! — отрубил Бугаев и повернулся к барону, — Федор Иванович вынужден был перейти в иудаизм. Там, наверху, ему заявили: или станешь евреем, хотя бы временно, или…
— Но почему? — перебил его Розенкранц. — Зачем им было это нужно?
— Эти антисемиты хотели, чтобы еврейский спектакль поставил еврей. Так сказать, пустить всем вам пыль в глаза.
Розенкранц отечески потрепал Федора Ивановича за гриву. Потом по-братски осмотрел труппу.
— Я вам всем помогу вернуться в лоно, — торжественно пообещал он, — завтра в семь, в синагоге.
На вилле встал ужасающий вопрос — или завтра возвращаться в Россию, или, так сказать, в лоно.
— Мы согласны, — ответил за всех Бугаев, — пора уже возвращаться. А то засиделись.
Кнут молчал.
— А вы возвращайтесь в свое лоно, Федор Иванович, — предложил ему Бугаев.
— Задушу! — процедил Кнут.
— Чтобы нееврей перешел в иудаизм, — сказал барон Адольфу, — надо два-три года, но у меня есть связи, и я постараюсь ускорить.
Он подошел к Кнуту и снял с его тонкой шеи "хай".