…Под Волковыском мы, группа новобранцев, выгрузились. Прошли пешком километров 12–15 и в одной польской деревеньке нас встретили офицеры и генерал — командир дивизии, который объяснил, что попали мы в 191-ю стрелковую Новгородскую дивизию, прибывшую из-под Ленинграда и находящуюся на формировке. Затем развели по полкам. В следующей деревне нас опять встретила группа командиров. Построили в каре, в центр вошли человек пятнадцать офицеров и старший из них представился: полковник Звягинцев, командир 546-го стрелкового полка. Затем представил офицеров. Первым назвал начальника разведки — капитана Кудрявцева. Вышел молодой красивый и подтянутый офицер. Командир полка спросил у всех, нет ли добровольцев во взвод полковой разведки, куда требуется 18 человек. Я и говорю своему другу: «Коль сюда попали добровольно — пойдем и дальше». Перед строем вышло нас человек 11–12. Капитан увел нас за сарай и еще раз сказал, что разведка — дело добровольное, связанное с большой опасностью, и пока не переписаны фамилии, можно передумать и вернуться в строй. Один вернулся, такой высокий и с очень уж необычным в то время сытым лицом.
И вот первая встреча. Из-за стожка соломы вышел среднего роста, довольно плотный, одетый в телогрейку защитного цвета и ватные брюки, в портупее и с новенькой кобурой на поясе, младший лейтенант. Держа руки за спиной, он стал приближаться к нам. Мы, несколько человек, повернулись в его сторону, а капитан, проследив наши взгляды, сказал, что это и есть наш командир взвода — младший лейтенант Зайцев. Он один остался в живых от прежнего состава взвода лишь потому, что в это время был на курсах «Выстрел». До этого Зайцев был сержантом, помкомвзвода. Мы стояли, а младший лейтенант приближался. Нас от него отделяло не более 15–20 шагов. Шел он медленно, пристально, но без напряжения изучал каждого оценивающим взглядом. Потом мы вместе служили, были в боях, попадали в самые невероятные ситуации, вместе ели из одного котелка, но за прошедшие годы образ его стерся из памяти почти совсем… Шел, не торопясь, чуть косолапой походкой, держа руки за спиной, медленно переводя взгляд с одной нашей физиономии на другую. Запомнилась его сдвинутая на глаза чуть ниже обычного шапка и, конечно же, лицо — широкоскулое с еле заметными следами оспы, спокойное и очень доброе, какое бывает у хороших деревенских парней. Подходя к каждому из нас, он брал под козырек, называл свою фамилию и каждому крепко жал руку.
