Если б я знал, что эти образы останутся со мной на долгие годы, я бы еще внимательнее присмотрелся к ним. Я бы запомнил больше деталей, а если бы знал, что больше не увижусь с ними, хотя бы спасибо сказал комбату за то, что сделал меня солдатом, сам не подозревая того. Просто так, своим примером истинно доблестного исполнения воинского долга.
После этого до конца войны еще были схожие по опасности ситуации, а когда война окончилась — начались другие. Преодолевались они хоть и с волнением, а часто и со страхом, но с очень четкой координацией действий. Ни одно из них не носило элементов случайности или растерянности. До сих пор я помню упрек ротному в первом же его бою в нашем батальоне: «Я тебя послал воевать с немцами, а ты повел людей, как бык на чикагской бойне». Потом, гораздо позже после этих событий, я узнал, почему именно на чикагской. Еще полнее уяснил смысл его команд и требований к командирам, которые в то время оставались иногда непонятными, понял смысл его действий опытного, боевого офицера.
Разведчики уже выбирались за насыпь и по кювету двинулись на склон высоты, где виднелся брошенный немцами блиндаж. С ними вместе поползли артиллерийские корректировщики и трое с радиостанцией на велосипедном приводе — авиаторы, наводчики штурмовой авиации. Через полчаса почти все они погибнут, и я узнаю об этом только в 1950-м, когда встречусь с Борисом, а тогда мы с Барановым пошли выполнять задание.
Мы двигались по улице, перебегая от дома к дому, но скоро поняли, что немцев здесь нет, и пошли рядом по левой стороне. Дошли до крайнего дома, вошли. Со второго этажа противоположного ската высоты не видно. Забрались на чердак — безрезультатно. Стали смотреть, куда бы забраться еще и увидели в метрах 300–400, прямо у шоссе, отдельно стоящий небольшой домик. Перешли на правую сторону дороги, вышли в поле и по кювету добрались до этого дома. Прошли сразу в крайнюю комнату, оказавшуюся спальней, подошли к окну и увидели 3 или 4 танка, которые имитировали роту, переезжая с места на место и ведя огонь в направлении автострады.
Под окном комнаты, в которой мы находились, был пролом. Там стоял пулемет ДП и лежали два убитых солдата. Присмотревшись, увидел, что застрелены они в спину прямо здесь, в спальне… Глянул на диск пулемета — винт подающего патрона слева, то есть диск полный.
От полотна железной дороги побежали наши солдаты, человек 10–15, даже не бежали, а пятились, отстреливаясь на ходу. На них буквально наседало 30–40 немцев. Если наши убегут в улицы городка, мы останемся в тылу у немцев, отрезанными в этом отдельном доме. Я прилег за пулемет и расстрелял по ним этот диск. Немцы залегли, а те, что были прямо передо мною, бросились назад, за железную дорогу.
