— Ну, почти мои слова, — приязненно сказал Артём садясь рядом с девушкой. — Потом буду рассказывать, что загорал на Марсе вместе с Алёной Поленовой. Всё так. Человечество переросло Землю. И здесь, на Марсе мы готовим ему одежду на вырост. Представляешь, уже закладываются три первые базы десятитысячники. Советская, китайская и международная, под эгидой ООН. Наши предложили.
— Я, наверное, прилечу сюда, — задумчиво сказал Алёна. — Буду учить детей.
Девушка подхватила рукой в плотной оранжевой перчатке горсть песка и ссыпала тонкой струйкой, которую тут же подхватил и разнес ветер.
— Я в детстве иногда думала: как же хорошо, что я родилась не где-нибудь, а именно в СССР! Нет, я и сейчас так думаю, но в детстве это ощущение было особо отчетливым и свежим.
Алёна опрокинулась на спину и раскинула руки, улыбаясь.
— Ну что, готова ехать дальше? — спросил, смеясь, Артем.
— Еще дальше? Куда?
— Ты про последние американские марсианские экспедиции что-нибудь знаешь?
— Как раз перед полетом штудировала! Марсоход «Любопытство» в двенадцатом году, именно он обнаружил жизнь, а потом, в шестнадцатом – «Настойчивость». Вроде, все.
— Так и думал. О третьем мало кто слышал. У них был еще один – «Убежденность»; наши остряки называют его «Наглость». Отправляли как раз перед распадом США, в полнейшей тайне. Аппарат должен был подготовить площадку для базы – выставить маяк и разведать окрестности.
— Ой, как здорово! И мы сейчас к нему отправимся?
— Ага.
Артем легко вскочил с песка и помог подняться еще не привыкшей к марсианскому скафандру девушке.
— У нас есть один парень, Даниэль, — продолжил Артем. — Американец. Его семья переехала в СССР не с основным валом беженцев, а в тридцатых годах. Смешной такой, каждую поездку к «Наглости» называет: «Отдать долг предкам». Кстати, мы пробовали в прошлый раз запустить аппарат, но не хватило времени.
Алену что-то встревожило. Она улыбнулась через силу, а потом спросила с беспокойством.
— Скажи, это нормально: мой скафандр пытается что-то мне сообщить, но у него выходит только «система терморегуляции включена» и «система терморегуляции выключена»?
— Очень даже нормально! Это значит, что наружная температура около пятнадцати градусов. Система теплорегуляции то включится, то выключится, потому что, ты обогреваешь себя сама.
— Пятнадцать градусов?
— Да! Понимаешь, как тепло? Мы ведь на экваторе, и сейчас полдень. Видишь, солнце в зените?
— Полдень, тогда все понятно! А я уж было собралась испугаться. А, оказывается, это просто жара!
