По коридору в сторону мостика неслись Верочка и второй пилот. Антон побежал за ними. Пилот круто повернулся и заорал:
— В свою каюту, живо! Забыл, чему учили, что ли?
— Я офицер, — пытался протестовать Антон.
— Да мне по хрену, кто ты! В каюту, быстро, и не выходить без разрешения!
Пилот исчез за поворотом коридора. Антон проглотил комок в горле и поспешил в каюту.
***
Тук-тук-тук. Стучит сердце. Гудят приборы. Корабль-полутруп летит в космическом пространстве. Дрейфует, как пустая консервная банка. Скоро он станет кирпичиком, который возьмет исполинская огненная рука, чтобы построить домик.
Тук. Тук. Тук. Это чьи-то шаги за стеной. Это мои коллеги встали и ходят по коридорам, и иногда стучат в мои двери, но не могут открыть. Им досадно, что я не с ними.
***
Работало только аварийное освещение. Антон просидел в каюте шесть часов. Никто не появлялся, и он наконец решился на вылазку.
В коридоре было пусто. Антон шел, стучал в двери других личных кают, но никто не отзывался. Он попробовал открыть одну дверь. Нажал на кнопку – створки разошлись, не потребовав отпечатка пальца. На кровати одиноко сидел желтый зайчик. Больше – никого.
В других каютах тоже оказалось пусто. Антон вспомнил, что сегодня в кинозале показывали старую комедию, и все должны были быть там. Кинозал – на второй палубе. Он пойдет туда, но сначала – на мостик.
Мостик был открыт. Антон вошел. Капитан лежал на полу, раскинув руки, взгляд светлых глаз устремлен в пустоту. Поперек него, лицом вниз – Верочка. Штурман и первый пилот – на пультах управления. Голова пилота – в запекшейся крови. Второго пилота здесь нет.
Антона вырвало.
Придя в себя, он первым делом перевернул Верочку, для порядка пощупал пульс, хотя было видно – мертва. Остальные – тоже. На ее теле нет видимых повреждений. Антон сложил ее руки на груди и ладонью попытался закрыть ей глаза. Один глаз так и остался полуоткрытым и, казалось, следил за ним. Рот девушки кривится в непонятной ухмылке, смерть обезобразила ее.
Антон сделал для капитана то же, что и для Верочки. Позже, когда он найдет остальных, надо будет отнести четверых погибших к шлюзу, упаковать в прозрачный пластик, прочитать короткую речь и отправить за борт, к звездам. Так принято хоронить в космосе. Антон никогда раньше не понимал, насколько это правильно – и по отношению к мертвым, и по отношению к живым.
Он заставил себя взглянуть на приборы. Кое-что он в них понимал, не зря учился в академии несколько лет. И вот теперь стало по-настоящему страшно.
