– Напротив, – нашелся наконец Рафаэль. – Ваш отец рассказывает удивительно интересные вещи.
Она сделала шаг вперед.
– И чем же они вам интересны, позвольте спросить?
– Кажется, они объясняют причину вашего вчерашнего отказа моему помощнику.
– Как и причину сегодняшнего отказа вам. Я приличная девушка, синьор Санти, и знаю свое место в этой жизни. И прожить эту жизнь я собираюсь честно и достойно.
Он с трудом подавил улыбку, пытаясь скрыть потрясение, и оглянулся на своих помощников, которые тоже улыбались, глядя на него.
– И как позирование может вам в этом помешать?
– Да разве это пристойно и целомудренно – выставлять женское тело на обозрение незнакомцу, который намеревается изучать его тщательнейшим образом? – И она метнула сердитый взгляд в отца, который разинул рот, изумляясь дерзости собственной дочери.
– Маргарита! – голос Франческо дрожал от гнева, он торопливо отвесил очередной почтительный поклон важным гостям.
– А вы не хотите задать этот вопрос, скажем, Изабелле Арагонской?[2] Или, может, Его Святейшеству? Оба они не так давно с радостью мне позировали. – Он посмотрел прямо на нее. – Не путайте позирование обнаженной с портретной живописью.
– Прошу вас! Синьор Санти, умоляю простить мою дочь!
– Простить меня? – изумилась Маргарита.
– Боюсь, она унаследовала строптивый нрав своей матери! Поверьте, я радовался этой черте в ней в память о моей дорогой супруге, но сейчас я об этом жалею!
– Скажите, синьор Санти, – проговорила Маргарита, сделав еще один шаг вперед, ее руки были сжаты за спиной, подбородок высоко поднят, выражая не дерзость, но неожиданную уверенность, – неужели вы думали, что, придя сюда разодетым в бархат и серебро, в окружении таких же нарядных господ, легко сможете меня переубедить?
После этих слов собственные поступки и побуждения показались ему очевидными и безвкусными.
– Я бы никогда не подумал, что простая девушка… – и он замолчал, заставив себя остановиться на полуслове. Так от нее ничего не добьешься. Однако было уже поздно.
– Что такое? Вы бы не подумали, что простая девушка из Трастевере сможет возомнить себя ровней такой известной персоне?
Он уже хотел возразить, но не смог, потому что так все и было. Женщины никогда не имели для него особого значения, ему не приходилось за них бороться или прилагать усилия, чтобы добиться своего. Но сейчас он неожиданно для себя оказался в совсем иных обстоятельствах. Он практически не знал Маргариту, а она уже сумела разозлить, запутать и очаровать его в одно и то же время.
