Княгиня Гагарина снова смерила святого патрона недобрым взглядом. Прекрасно владея несколькими языками, в том числе даже русским, старая ханжа ничего не могла понять по–украински. А знать, о чем идет речь, ей было крайне необходимо не только из обычного женского любопытства: набожность отвратила ее от всех мирских дел, кроме одного: давнишняя англоманка, она продолжала ревностно служить интересам английской разведки.
Впрочем, митрополиту это было известно, и, понимая, что разговор становится конфиденциальным, он ласково бросил обеим телохранительницам:
— Можете идти и отдыхать, дети мои. Христос с вами!..
Бросив змеиный, ядовитый взгляд, набожная мегера, а с ней и тихий ангел–хранитель, монахиня–княжна, вышли из кабинета.
2
Когда дверь закрылась и собеседники остались вдвоем, Грушевский молвил не без ехидства:
— Вы правы, граф! Силы небесные вашими молитвами, конечно, будут оказывать содействие, однако силы земные сопротивляются вам жестоко.
— Кто? — коротко спросил Шептицкий. — Временное правительство?
— С Временным правительством мы найдем общий язык, особенно если и в дальнейшем ведущую роль в нем будет играть господин Милюков. Однако есть еще силы, которые хотели бы захватить власть на нашей земле.
— А именно, пан профессор?
— Ну, скажем, рабочие, ваша милость. Полагаю что вы, обладая столь многогранным жизненным опытом, знакомы с этой социальной категорией?
Грушевский с наслаждением подпустил эту шпильку. Он намекал на бунт сезонных рабочих в карпатских владениях графа Шептицкого, происшедший перед войной и подавленный силой австрийского оружия. Он имел в виду также забастовку на львовской бумажной фабрике «Либлос», причинившую Шептицкому еще большие неприятности: графу, владельцу фабрики, приходилось подавлять забастовку так хитро, чтобы не отвратить забастовщиков от веры, в которой укреплял их митрополит.
Шептицкий ответил Грушевскому коротким недобрым взглядом, но шпильку принял: в поединке все средства хороши.
— Рабочие на Украине митингуют под лозунгом «Да здравствуют Советы!» — продолжал Грушевский. — Впрочем, как и в Петрограде, — надеюсь, вы с этим знакомы?
— Ах, так! — спокойно отозвался Шептицкий. — Но ведь, любезный пан профессор, созданный вашими упорными трудами высший орган возрождения украинской нации получил чрезвычайно удачное наименование: «Центральная рада»! Рада — я подчеркиваю. По–русски это и означает «совет». «Да здравствуют Советы!» «Хай живуть Ради!», следовательно, и «Центральная рада» — в первую очередь! Могу только сказать, что из–под вашего пера всегда шли в жизнь слова мудрые и дальновидные…
