— Василий Назарович в партию большевиков записался, — сказал кто–то. — Разве ему теперь самогонкой заливаться?
— А Андрей Иванов в большевистском комитете печерский партийный председатель. К лицу ли ему будет, Иван?
— Ну и что? — разошелся старый Брыль. — Большевики, как и все люди, к рюмке охочи. После полдника и свадьбу сыграем. Эй, старуха! Где дети? Пускай все идут сюда — и брыленки и колиберденки! Благословлять молодых будем. Неси богов!.. Тьфу! — Иван вдруг запнулся. — Максим! А как же с благословением? Может, после революции с иконами не годится?
Максим Колиберда смог, наконец, вставить и свое слово:
— Эх! — выкрикнул он и даже рубаху распахнул на своей куриной груди. — Окрутились уже и без патлатых! Пускай на Печерске будет по программе русской социал–демократии первая гражданская рабочая свадьба — на страх кадету Милюкову! Ура!
— Ура! — закричал Харитон Киенко. — Наша взяла! — Он растянул мехи тальянки и взял тенором:
Отречёмся от старого мира,
Отряхнём его прах с наших ног…
Но тихую Меланью мужнино решение поразило как гром с ясного неба. То она суетилась — смыла кровь с лица Данилы, приголубила Тосю, нашлепала детей, застегнула Ивану сорочку, — а тут у нее опустились руки и подкосились ноги.
— Боже ж мой! — запричитала она. — Испокон веков по–христиански под иконами благословлялись и в церкви венчались!.. Бог с тобой, старик, что ты несёшь?
— Цыц! — зыкнул Иван. — Разве народного слова не знаешь? Не та свадьба, где попы венчают, а та, что люди благословляют…
Данила с Тосей стояли в толпе — одни поздравляли их, другие отчитывали. Данила смущался, утирал пот рукавом, а Тося пряталась за спины подруг, которые сразу сбежались невесть откуда. Теперь уже в точности можно было установить, что Тося не из чернявых, но и не из белявых, a просто рыжая: она краснела так густо, до самых плеч, как краснеют только рыжеволосые. Кто–то уже соединил руки Данилы с Тосиными, а Харитон вертелся подле них юлой и нашептывал Даниле на ухо:
— Я же тебе говорил, я же тебе говорил: только так и надо. По–нашему, по–шахтерски: раз, два и — пошел на–гора!
Молодой шахтер Харитон Киенко, киевлянин родом, во время аварии на шахте был контужен и теперь отбывал дома, у Собачьей тропы, месяц «вольной поправки».
Однако вопрос старого Брыля всё еще оставался без ответа. Чем же, и в самом деде, благословлять на женитьбу — на труд в поте лица и на рождение в муках детей — ежели без икон и попа?
— Хлебом благословим! — решил Иван. — Хлебом и солью, как в дальнюю дорогу. Неси, старуха, буханку на рушнике, да щепоткой соли сверху присыпь!
