Бэха отмахнулся. Он уже сказал: деньги в наше время не проблема.
Фургон между тем все больше углублялся в промышленные районы, грузовиков вокруг становилось все больше, а дорожное покрытие — все хуже, по краям дороги потянулись одинаковые заводские заборы.
— А этот сурик? — продолжал соображать Матросов. — Что-то в последнее время я его в магазинах не встречал…
— Не волнуйся! Сурика сейчас — сколько хочешь! В магазинах — нет, а на строительных складах — завались… Короче, я знаю где его продают. Такой, как нужно. С завода в Боровичах.
— С какого завода? — не понял Матросов.
— С завода в Боровичах. Нужно, чтобы сурик был обязательно с этого завода. Если взять другой, немецкий анализатор показывает красный свет.
— Почему?
— Откуда я знаю! Качество не то. Или примеси. Или еще что. Короче, нужно брать из Боровичей.
Семен Семеныч кивнул: да, только оттуда.
— Переработка — ерунда! — продолжал объяснять Бэха. — Ребенок справится. Растворяешь в воде, добавляешь борной кислоты, выпариваешь жидкость, чтобы опять получился порошок — и готово.
— Борной кислоты? — удивился Матросов.
— Да. Два рубля пакет. В любой аптеке. Кислоту по технологии положено. А эту технологию мы у одного химика купили, за триста бакинских. Химик нам и про немцев рассказал, и про аммонит.
Семен Семеныч рассмеялся:
— Вот так, Матросов! «Голова дана человеку, чтобы думать, а мозги — чтобы соображать!»
— Ты давай, за дорогой следи, водила, — посоветовал ему Бэха. — А то проскочишь нужный поворот…
— Смотри, смотри! — вдруг закричал Семен Семеныч, бросая руль и указывая вперед.
По тротуару вдоль проезжей части, не спеша и не скрываясь, трусила большая серая крыса. Чуть скосив голову набок, крыса тащила за собой длинную вязанку сосисок — хвост вязанки волочился в пыли по асфальту.
— Ничего себе! Совсем обнаглели! Среди бела дня.
Семен Семеныч громко засигналил, крыса равнодушно покосилась на фургон, пробежала еще несколько метров и без спешки нырнула в прикрытое фанеркой подвальное окно.
— Нет, это надо! Даже не боится! Расплодились в последнее время.
— Может, от жары?
— Конечно, от жары.
— А мы куда сейчас? К немцам? — спросил Матросов.
— Нет. К немцам потом. Сейчас — за суриком. Мы вчера покупали, но нужно еще.
— Бэха! Сюда сворачивать?
— Сюда, сюда! Водила, тоже мне. Ничего не помнит!
И фургон, заложив головоломный вираж, ушел с проспекта на боковую улицу.
* * *
Улица, начавшаяся решительно и всерьез — высотными домами, мощеными тротуарами, стриженным сквером по правую руку, новой разметкой и лежачим полицейским на проезжей части, — вдруг сделала какой-то пьяный зигзаг, стала резко уходить влево, потом вправо, перевалила через разбитый переезд, превратилась сначала в несерьезный деревенский переулок с бревенчатыми домами, серыми от дождей заборами и выгоревшими палисадниками, а потом и вовсе в кособокую колею, поросшую по бокам бурьяном. Колея упиралась в два огромных металлических ангара. Левый был явно необитаем, на его крыше от края до края плотным рядком сидели жирные любознательные вороны. На стене правого метровыми синими буквами было выведено слово «Стройматериалы».
