Бэнкс сунул в рот вторую сигарету, но не успел прикурить, как очередной автомобиль въехал за ограждение. Из него выпорхнула доктор Дженни Фуллер, с трудом справившись с портфелем и набитым битком кожаным рюкзаком, и стремительно, будто опаздывая на важную встречу, двинулась к Бэнксу. Растрепанная рыжая грива спадала ей на плечи, глаза зеленели, как трава после летнего дождя. Веснушки, мелкие морщинки в уголках глаз и чуть кривоватый нос, которые, как она считала, ее уродуют, делали ее внешность только более привлекательной.
— Доброе утро, Дженни, — приветствовал ее Бэнкс. — Стефан ждет в доме. Ты готова?
— Готова к чему? К «Йоркширской прелюдии»?
— Нет. Это будет «Вы уже проснулись?»[6]
Дженни через силу улыбнулась:
— Рада видеть тебя в форме, даже в такую несусветную рань.
Бэнкс посмотрел на часы:
— Дженни, я здесь с половины пятого. А сейчас почти восемь.
— Об этом я и говорю, — сказала она. — Несусветная рань. — Она посмотрела на дом. На лицо ее легла тень мрачного предчувствия. — Все так плохо, да?
— Ужасно.
— Пойдем вместе?
— Нет. Я все уже видел. Поеду доложусь Хартнеллу, иначе мне не поздоровится.
Дженни сделала глубокий вдох, стараясь подготовиться к тому, что ей предстояло увидеть.
— Ладно, — сказала она. — «Смелей, Макдуф».[7] Я готова. — И направилась к дому.
У начальника окружной полиции Филипа Хартнелла был, как и положено руководителю его ранга, громадный кабинет, казавшийся еще больше, поскольку был почти пуст. Хартнелл совершенно не заботился о том, чтобы чувствовать себя здесь как дома. Помещение, в котором он сидел, казалось, кричало во весь голос: «Это служебный кабинет и ничего больше!» На полу конечно же раскинулся ковер — начальник окружной полиции, несомненно, достоин ковра в кабинете, — у стены стоял шкаф для хранения документов, впритык к нему — книжный шкаф, заполненный юридическими справочниками, а на письменном столе Хартнелла, рядом с нетронутой книгой для записей, лежал гладкий лоснящийся ноутбук и единственная папка для бумаг цвета буйволовой кожи.
И больше ничего. Никаких семейных фотографий. Украшали кабинет — если это можно считать украшением — карта города на стене да вид из окна, выходящего на рыночную площадь и автобусный вокзал, где-то позади которого из-за железнодорожной насыпи выглядывала башня лидской приходской церкви.
— Садитесь, Алан, — приветствовал Бэнкса шеф. — Чай? Кофе?
Бэнкс провел ладонью по макушке:
— Предпочел бы черный кофе, если это не очень хлопотно.
