— Это? Не знаю, Эдуард Борисович, — пролепетал консьерж, — похоже, реклама какая-то.
— Это я и сам вижу, — голосом, не обещавшим ничего приятного, процедил Брынзин, — а как она оказалась в моем ящике? Ты здесь для чего сидишь? Дрочить, что ли? Так ты завтра киллеров пропустишь. Хочешь, чтобы тебя выкинули? Так это быстро. Знаешь, сколько сейчас таких, как ты, по помойкам лазает?
Глаза консьержа сверкнули под тяжелыми надбровными дугами. Брынзин сощурился.
— Что, Валера, хочешь сказать, году в восемьдесят пятом ты бы со мной подругому поговорил, да?
Глаза Валеры потухли.
— Сейчас не восемьдесят пятый, — тихо произнес он. — Извините, Эдуард Борисович. Я виноват. Больше не повторится.
Брынзин хмыкнул, скатал рекламу в шарик, двумя пальцами оттянул край нагрудного кармана форменной куртки Валеры и молча засунул туда скомканную листовку. Утвердив, таким образом, полную и окончательную победу, выражаясь словами Пушкина, злата над булатом, он повернулся к Валере спиной, преодолел последние несколько ступенек до стеклянной двери подъезда и вышел на улицу.
Там Брынзин сел в машину и поехал на работу. Всю дорогу он тихо злился на поляков, жену и в особенности почему-то на неизвестных наглецов, засовывающих в почтовые ящики листовки; и накрутил себя до такой степени, что решил заехать в пресловутое турагентство (а, забегая вперед, следует сказать, что, собственно, это и было то самое турагентство, в которое случайно попали, или, вернее, не попали Саша с Андреем) и самолично разобраться, тем более, что он запомнил адрес: фирма находилась недалеко от его офиса.
Как заметил о’генриевский Боб Тидбол, дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
Брынзин подъехал к офису агентства, зашел в него и сейчас же подвергся массированной обработке преступников. Невероятно, но факт: Брынзин, опытный, хитрый, в прямом и переносном смыслах стреляный человек, уже через полчаса пребывания в руках ловких до виртуозности мошенников и разводил, за две с половиной тысячи долларов приобрел какой-то непонятный тур в никуда — ни точка назначения, ни страна не назывались, оговаривалась только общая продолжительность поездки — неделя, и еще «по-настоящему незабываемые впечатления». Впрочем, об этом уже сообщалось в проспекте, который Брынзин вытащил из своего почтового ящика.
— Если вам не понравится, вам полностью вернут всю сумму, — сказала оформляющая девушка, возвращая Брынзину загранпаспорт. — Но у нас такого пока еще просто не было.
